Выживатель

— Мне тоже так кажется. Ты можешь просто побыть в отпуске, пока операция и все такое, но тогда скачок с О-2 на О-4 не получится.

Все верно, как с той операцией в Атланте мне удалось перескочить через ступеньку, так и здесь это вполне может сработать. И Рэй меня явно тащит за собой… что на его месте я бы сделал, будь он на моем. Свои люди. What friends are for?[21]

— Это я понимаю.

Такие моменты надо ловить, они сами на голову не падают. Да и интересно мне узнать, что такое готовится. Потому как, с одной стороны, я покоя и стабильности ищу, а с другой… с другой, все же авантюрист. И в Чарлстоне меня не только осознание того, что я делаю правильное, удерживало, но и все, что связано с таким образом жизни. Я могу, конечно, врать самому себе, что это не так, но когда врешь себе — знаешь правду. Так что смысла в таком вранье нет. И если что-то готовится, то я почти наверняка захочу в этом участвовать.

— Ты когда улетаешь?

— В следующий понедельник. Сдам тебе дела и улечу. — Рэй постучал по столу, подразумевая, что это «дела» и есть. — У тебя когда операция?

— Не знаю, я еще в госпитале не был. Сделают все анализы и потом назначат, как обычно и бывает.

— Я хочу передать дела до того, как ты заляжешь. Помимо Бонэйра тут еще есть пока чем заняться. Хоть и по мелочам.

— Мне надо в госпиталь, потом могу вернуться сюда.

— Я бы начал с управления кадров и оформил бы все прямо сейчас. А потом катись в свой госпиталь.

Я допил кофе и отставил чашку.

* * *

Хирургом был немец, доктор Вермайер. Вежливый немолодой мужик с совершенно седыми волосами и умным лицом. Он заслал меня сначала на рентген, затем к невропатологу — совсем молодому тощему парню в толстых очках, который долго прикладывал электроды к моей руке в разных сочетаниях, причем гипс ему явно мешал, делал задумчивое лицо, но в конце заметно просиял и выдал нечто совсем мне непонятное, из чего я понял только то, что повреждение он нашел.

Затем снова был хирург, который сказал, что на сегодня мы закончили, и выдал мне направление на целый список анализов и визит к анестезиологу.

— Будем делать операцию.

— Когда?

— Я вам позвоню, скажу, какой день можно выбрать.

— Спасибо.

Невропатолога пришлось довольно долго ждать, так что я дозвонился Янине, сказал, что забирать из госпиталя меня не надо, доеду на такси, тем более что мне все равно потом в «штаб группировки» или как там правильно все это назвать. В разговорах эти здания в аэропорту именовали «штаб-квартирой», не уточняя, чья эта штаб-квартира и зачем. Думаю, что спроси кого — тот и не ответит. Поэтому для себя и решил, что «группировки». «Гвардия обходит с флангов. Кого? Всех!»

Кабинет невропатолога находился на втором этаже, как раз напротив гастроэнтеролога. И на стуле возле двери этого самого гастроэнтеролога я увидел знакомое лицо.

— О, здорово! — Рослый мощный мужик поднялся мне навстречу, протягивая широкую, как лопата, ладонь.

Поздоровался он по-русски.

— Привет! — обрадовался и я. — Ты что здесь делаешь?

— Да я с женой, че-та живот у нее болит последний месяц, гастрита боимся, я сам нормально, — ответил Василий. — Ты вообще здесь или по ранению? А то хромаешь, гляжу, и рука еще.

— Я здесь. Не заметно?

— Да не, я в смысле, ты тут работаешь теперь или где-то там? — Он махнул ручищей в сторону виднеющегося за окном моря.

— Теперь здесь. Пока. Дальше не знаю. Ты как устроился?

— Да устроился как-то, — сказал он как бы с некоторым оттенком сомнения. — Джим тут у меня, недалеко от пляжа.

Он так и сказал «джим», в смысле «спортзал» на английском, в то время как разговор шел исключительно на русском. Такая эмигрантская привычка. Даже те, кто язык страны пребывания вообще не выучили, все равно слова подмешивают. У меня, кстати, такая тоже есть, те слова, что проще или подразумевают какие-то местные понятия, местные и используешь. Подчас даже теряешься, если их надо кому-то на русский перевести.

— И как джим?

— Да как-то. Я там в дзюдо тренирую, все больше детишек. Ну и ходит кто-то покачаться, но так… ну есть, на что кушать, в общем, но не более.

Дзюдо. Черт, наконец-то я вспомнил, где я раньше лицо Василия видел. В телевизоре, я за дзюдо болел.

— Вась, а ты ведь выступал, так?

— Ну так! — гордо кивнул он. — Мира брал, олимпийскую золотую. Я еще в самбо.

— Ну точно! — Я аж подкинулся. — Вась, ну ты вообще, в свое время я твоим фанатом был.

— Не, а че не щас? — притворно возмутился он. — Или фанат, или не разговариваю.

— Я те дам «не разговариваю»! Сейчас своих вызову, в вертолет тебе посадим и обратно на крышу «Брейкерз» выкинем — вот поговори тогда.