Выжившие

– Я уже дал показания.

– Эту чушь я видела. Мне нужна правда.

Он смотрит на дверь, как будто ожидая спасения, но она закрыта: мы одни.

– Мы оба знаем, ты не должен был лететь. Оправдания или извинения меня не интересуют. Я жду фактов. Где вы разбились?

– Над каким-то… островом…

– Каким?

Он качает головой.

– Мы потеряли курс. Там… полно островов.

Я часто брала интервью и сразу вижу, когда люди изворачиваются. В таких случаях я задаю серию легких, ничего не значащих вопросов, чтобы человек, отвечая без перерыва, ослабил бдительность. Однако сейчас времени нет.

– Что было после крушения?

– Мне удалось выжить, – помолчав, отвечает он хрипло.

– Радость-то какая, – не удерживаюсь от ехидной реплики. – А остальные что?

Он моргает.

– Выжил только я. Тебе должны выслать мои показания.

– Я хотела услышать твой ответ лично, а не из расшифровки. – Задаю вопрос по-другому, предельно односложно: – Моя сестра жива?

Этот вопрос я лелеяла с тех самых пор, как исчез злополучный самолет. Тело ведь не нашли, значит, оставалась хрупкая надежда. Правильное ли это слово – «надежда»? С одной стороны, вселяет веру в лучшее, а с другой – в шаге от отчаяния. Надежда – единственное, что держит на плаву, когда рассыпаются в прах сколько-нибудь достоверные данные. Она зыбка, словно ветер, и все же я чувствую, она здесь, вокруг меня, и надеюсь, надеюсь, надеюсь…

На лице Майка растерянность, он как будто удивлен, что я вообще об этом спросила. Только чему удивляться? Я два года прожила в мире теней – имею право предполагать, если он жив, может, спаслась и Лори?

Пилот медленно качает головой.

– Она умерла, – снова удар под дых, тупой и беспощадный…

С какой стати? Я не обязана принимать его слова на веру.

И все же в глубине души, где-то в ее закоулках, я знаю – это правда.

– Где ее тело? – отстраненно спрашиваю я.

– Прости…

Ну уж нет, извинение за ответ не принимаю. Я наклоняюсь вперед, прямо к его лицу:

– Где. Ее. Тело. Где оно? Говори сейчас же! Ты знаешь, где оно. Все еще в самолете? Ты оставил ее там? Только не там…

Она боялась летать… мало того что разбилась, так еще лежит в треклятом самолете…

– Нет… – еле шепчет он.

– «Нет» – не оставил?

Лицо пилота искажает глубокая боль. Он тянется к пульту подачи обезболивающего. Не достает. Я могла бы ему помочь, но воздерживаюсь.

– Что ты сделал с телом моей сестры? С телами остальных?

Я жду. Ногти впиваются в ладони. Меня разрывает от ярости, хочу выплеснуть все на него, но он так слаб и неподвижен, не воспринимает ничего, и мой гнев отражают стены палаты.

– Я не хотел… правда…

Я жду.

Жду еще.

– Чего не хотел?

Тишина.

– Майк? – я наклоняюсь ближе, почти задевая кончик его носа. – Не хотел чего?

Его глаза недвижны. Он забылся.

За дверью послышались голоса. Выглядываю: спиной к двери стоит медсестра, разговаривает с молодым человеком. Я видела его в газетах – это Натан, сын Майка. Рядом женщина постарше, скорее всего, жена: седые волосы собраны в пучок у шеи. Оба внимательно смотрят на медсестру, меня пока не заметили.

Скоро войдут, надо торопиться.

Возвращаюсь, крепко сжимаю руку Майка. Он просыпается.

– Где их тела? Говори!

Из его уст выходит одно слово или слог:

– Мо-ор…

Может, я не расслышала?

– Мор?… – переспрашиваю я.

Он молчит. И тут я понимаю: море.

– Море? Ты бросил их в море?

– Не мог похоронить… лопаты не было… копать нечем.

Он снова тянется к пульту, на этот раз его пальцы находят кнопку. Нажимает. Доза обезболивающего идет по трубке в вену.

Тело больного обмякает.

– Жара… нельзя было оставлять. У нас не было выбора.

– У нас? – встрепенулась я. Сердце чеканит в ушах.

Он смотрит на меня: на долю секунды глаза расширяются, или мне показалось?

– Ты сказал: «У нас не было выбора».

– Нет. Ошибся… – тяжело дыша оправдывается он. Его веки начинают подрагивать.

Скрипнула металлом дверная ручка.

– Майк? Почему ты сказал «у нас»? – не унимаюсь я.

Его глаза закрываются, дыхание успокаивается. Он плывет в наркотическом потоке.

– Кто-то еще выжил в крушении? – мои ногти впиваются в пергамент его кожи. – Ответь!

Дверь распахивается, в комнату врывается шум из коридора. Поворачиваю голову: в дверном проеме Натан – видит, как я вцепилась в руку его отца.

– Что вы делаете? – недоумевает он.

Я наклоняюсь к лицу Майка:

– В катастрофе выжил не только ты, да?

Он еле заметно и бесконечно медленно двигает головой, не пойму – кивок это, или он глотает.

– Кто еще? – я прижала его плечи обеими руками. – Моя сестра?

Увы, Майк Брасс не шевелится, не отвечает. Подбегает сын, крепкими руками отрывает меня от пилота.

Пока меня силой выталкивают из комнаты, я оглядываюсь на Майка и умоляю:

– Скажи! Кто еще выбрался живым?

К сожалению, вопрос повисает в воздухе.

Глава 12 Тогда | ЛОРИ

Сколько она пролежала в забытьи – неизвестно. Все поглотила темная горячая пустота. Мысли недвижны, есть только гудящий звон; жаркий воздух; тело сдавила какая-то тяжесть.

Сознание медленной рябью всплывает на поверхность.

К щеке прижат угол чего-то твердого.