Выжившие

На окраине Берлина упал самолет, и мы поняли, что Берлина больше нет, только потому, что какая-то женщина в самолете выложила в Интернете видео их падения. Наверное, в двигатели попала пыль. Я не понял, что она сказала: она плакала и говорила не по-английски. Скорее всего, просто прощалась.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: над Вашингтоном ВЗОРВАНА ЯДЕРНАЯ БОМБА, погибли сотни тысяч человек.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: премьер-министр Канады призывает к спокойствию, ТАК КАК ЯДЕРНЫЙ УДАР НАПРАВЛЕН НА США.

СРОЧНАЯ НОВОСТЬ: США без правительства, Вашингтон УНИЧТОЖЕН ЯДЕРНЫМ ВЗРЫВОМ.

Возможно, мне повезло: я наблюдал конец света в Интернете, а не переживал его, реагируя на каждый взрыв или объявляющую о нем сирену.

Мы еще живы. Идет уже третий день, и Интернет не работает. Я сижу в своем номере, наблюдая из окна за горизонтом. Если что-то произойдет, я обязательно постараюсь описать происходящее. На много миль вокруг раскинулись леса, поэтому, когда настанет наша очередь, думаю, что получу какой-нибудь сигнал. А прощаться здесь мне не с кем.

До сих пор не могу себе простить, что оставил письмо Нади без ответа, понадеявшись, что у нас еще есть время.

День шестой

Я считаю, надо продолжать вести записи. Небо закрывают облака странного цвета, но у меня нет уверенности, что они на самом деле такие необычные. Возможно, их цвет – следствие моего глубочайшего потрясения.

Пытаюсь припомнить, сколько дней прошло с тех пор, когда мы в последний раз видели солнечный свет или когда шел дождь. Получалось пять.

Вероятность, что на нашем горизонте появятся признаки Армагеддона, похоже, уменьшилась, но с отключением Интернета и отказом мобильных телефонов мы понятия не имеем, что происходит в большом мире. В любом случае, я больше не гляжу подолгу в окно. Мне нужно есть.

В ресторане, где сотрудники отеля все еще кормят нас, я поговорил со своими знакомыми. Они собираются уйти пешком, а я решил ждать, пока нас не заберут отсюда или не будет объявлена официальная эвакуация. Интернета и телевидения нет, поэтому трудно сказать, когда это случится. Но в конце концов кто-то да придет за нами.

День шестой (2)

То, что я написал раньше, ложь. Я хотел поехать на конференцию, радуясь, что побуду немного вдали от Нади и от детей. Возможно, я скоро умру, поэтому не вижу смысла лгать.

Надя, прости. Если ты когда-нибудь прочитаешь эти записки, знай, что я во всем раскаиваюсь.

У меня уже нет уверенности, что за нами кто-то придет.

День Восьмой

Погода не меняется.

Я хотел отправиться на прогулку вокруг отеля и на лестнице обнаружил двух человек, покончивших с собой: они повесились на лестничной клетке. Двое незнакомых мужчин. Мы с Диланом, главой службы безопасности отеля, похоронили их напротив главного входа. На траурной церемонии к нам присоединились несколько человек со свечами.

После похорон я спросил Дилана, не собираются ли нас эвакуировать. Он ответил, что нет – наверное, нет, – но он не хочет никого пугать. А тем временем мы все живем по более-менее сложившемуся распорядку: спускаемся в ресторан на завтрак и ужин, а остальное время прячемся в своих комнатах.

Интересно, если ядерные удары все еще продолжаются, доберутся ли они в ближайшем будущем до нас. Может, оно и к лучшему, это незнание того, с чем мне не справиться.

Сегодня первый день, когда я осознал, что, вероятно, никогда больше не увижу Надю, Рут и Марион. Или моих родителей, моих студентов, моих друзей. Даже знакомых коллег, приезжавших на конференцию. Они ушли из моей жизни.

Меня подташнивает, и трудно сказать, от радиоактивного отравления или нет.

День Восемнадцатый

От радиоактивного отравления до сих пор никто не умер.

Никто за нами не придет. Эвакуации точно не будет.

Утром Дилан и еще двое мужчин ушли с охотничьими ружьями и вернулись с оленем. Предполагается, что какое-то время мы проведем здесь, в отеле. В ресторане за завтраком я пересчитал всех по головам, получилось двадцать человек. Среди них по крайней мере два маленьких ребенка и одна пожилая пара, один из супругов почти глухой.

И это все остатки человечества? Неужели я последний выживший, кто ведет записки о конце света? Не уверен, что тем, кто уже умер, хуже.

День двадцатый

Погода не меняется.

В отеле есть врач. Имени пока не знаю.

Только знаю, что у нас есть врач, потому что сегодня на лестнице покончила с собой одна француженка. Связав шнурки, она бросилась с лестницы, держа на руках маленькую дочь. К сожалению, врач ничем не могла помочь матери, но ребенок выжил. Японская пара забрала девочку к себе.

Я еще раз поговорил с Диланом. В конце недели он собирается отключить на верхних этажах газ и электричество. Неизвестно, на сколько нам хватит и того и другого, поэтому электричество и газ лучше экономить, чтобы мы не лишились возможности хранить продукты замороженными и готовить пищу.