Выжившие хотят спать

Ева вытянула шею. Два охранника – они болтали и не обращали внимания на Ученого – стояли на своем обычном месте, в считанных метрах от жилья. Странность заключалась в том, что сейчас было поздно, Старший мог вот-вот вернуться, а Ученый должен был принести настой только завтра. Неурочное время. Даже несмотря на то, что после визита отца Глеба прошло больше двух часов.

– Проходите, – Ева отступила на шаг.

Ей показалось, что Ученый нервничает. Неужели он пришел потому, что отец Глеб сказал ему все, о чем просила Ева? Так быстро?

Ученый поставил пакет на стол, достал емкость, похожую на миксер и банку одновременно, покосился на дверь.

– Я принес… то, что вы просили, – он говорил тихо, и Еве пришлось напрячься, чтобы слышать. – Берите. И прячьте быстрее.

Он протянул маленький конверт, Ева взяла его, сжав ладонь в кулак. Ею овладела секундная паника, она повертела головой, сунула конверт в блузку на груди.

Ученый склонился над миксером-банкой, как если бы разговор шел о витаминном настое.

– Я скопировал схему. Запасной выход существует. Только не показывайте никому.

– Да, да, конечно.

– И еще… Я кое-что принес, на всякий случай. Если на станции начнется паника… Вряд ли это случится, но лучше подстраховаться. Вы должны иметь возможность защититься.

– Ч-что? Не поняла.

Ученый посмотрел на дверь, протянул ей предмет, завернутый в платок.

– Стреляет ампулами, которые мгновенно усыпляют. Быстрее спрячьте.

Ева схватила предмет в платке, сунула его под топчан.

– Когда Старший завтра уйдет, перепрячьте. Но не сейчас.

– Что это?

– Пистолет. С запасной обоймой пуль-ампул. Все, мне пора, – он перелил жидкость в стакан. – Выпьете завтра.

Ева встретилась с Ученым взглядом, и на краткий миг она испытала уверенность, что Ученый знает о том, что она задумала, знает, зачем ей на самом деле схема запасного выхода. Уверенность исчезла так же быстро, как появилась. Ученый стал «прежним», хотя теперь она догадалась, что этот невзрачный, смешной на вид мужчина испытывает к ней чувства, как к женщине. Или к Богине. Это можно было заметить давно, но лишь сейчас, получив эти неожиданные дары, Ева осознала истину.

Ученый шагнул к двери, неуверенно, нехотя, как если бы хотел сказать – или сделать – что-то еще.

– Постойте, – Ева шагнула следом, коснулась его локтя. – Станцию ведь не затопит? Дождь рано или поздно кончится? Здесь же безопасно?

Ученый колебался.

– Я не уверен… мои приборы не могут быть точными, но… Если им верить, дождь не закончится. И, значит… рано или поздно нам грозит затопление.

– Господи…

– Не говорите Старшему, никому не говорите. Я еще проверяю данные, но у меня мало времени для этой работы. Возможно, я ошибаюсь. Если же нет… сообщать об этом Старшему нет смысла. Он ничего не изменит.

Он вышел. Ева все стояла и смотрела на закрытую дверь. И не знала, радоваться ей или нет.

31

Океанский прибой свирепствовал, но все это происходило в полнейшей тишине, от которой, как от холода, ломило зубы. Волна за волной обрушивалась на скалы, разбивалась, чтобы откатиться, собраться с силами и снова атаковать.

Внезапно перед его глазами мелькнула миниатюрная ладошка, махонькая, как жучок, хлопнула по невидимой преграде, – она всегда была перед глазами – и, казалось, это движение «включило» звук. Последовавший за этим грохот оглушил, вынудил все тело сжаться в тугой ком. Иван зажмурился, но это ничего не изменило – он все видел. Видел, как очередная волна подхватила его миниатюрной щепкой и подкинула в черное небо. Чтобы бросить вперед, на скалы.

Иван сжался, крик, еще не родившись, застрял внутри.

Он открыл глаза и увидел перед собой Еву.

Ева сидела рядом на кровати, куда его положили, поглаживала его плечо, и он несколько секунд смотрел на нее, прежде чем она заметила, что Иван не спит. Ева закрыла себе рот ладонью, чтобы не закричать. У нее вырвался стон, и она отпрянула, но не встала.

Иван улыбнулся. Он еще не понимал, что происходит, почему он с Евой, а не в тоннеле, что это за комната, почему рядом никого нет, только они с Евой.

– Ты… проснулся? – казалось, Ева вот-вот задохнется, таких усилий ей стоили два слова.

Иван говорить не смог, он нащупал руку Евы, схватил ее, сжимая. Сон еще не отпустил его, оставалось ощущение, что очередная волна смоет его вместе с Евой, швырнет на скалы.

И тут он заметил живот Евы. Выпуклый, такой огромный. С трудом верилось, что Ева ходит без помощи со стороны. Иван подался к животу, прижался к нему щекой, вдохнул запах одежды Евы. Она обхватила голову Ивана руками, пальцы впились в отросшую поросль на черепе. Иван закрыл глаза, а запах внезапно вернул ему память о той части сна, которую он не помнил в момент пробуждения. В этой части сна он… писал картину.