Выжившие (СИ)

Потом Говард Мэтьюз погиб, и отец мальчика совсем замкнулся, стал чаще пропадать вечерами, не рассказывая куда и отмахиваясь от любых вопросов.

После бойни возле Оазиса Шибуцу, с которой отец не вернулся, все его записи достались семье. И электронные, и (кто бы мог подумать!) бумажные. Среди маленькой стопки листков потрёпанной бумаги, стоившей в полностью цифровом Конгломерате целое состояние, Джей нашёл маленькую строку «Т.Б.» с сетевыми координатами. И не понял, о чём она была, просто сложив в коробку с тем отцовским барахлом, которое было ему тогда бесполезно.

Прошли месяцы и годы, он сам стал полицейским и уже патрулировал опасные улицы Нью-Токио, всё ещё полный невыпущенной злости на Братство Гармонии. Пока однажды не откопал ту самую коробку.

Странно, но сетевой адрес на бумажке был всё ещё активен, когда Джей его вызвал, просто из интереса. А дальше было удивление, короткий, но ёмкий разговор, поездка в машине с по-мафиозному натянутым на голову мешком — а после он, наконец-то, нашёл всей своей невыпущенной злости точку приложения.

* * *

Мэтьюз дёрнулся, когда соединение вдруг прервалось.

За время, что он провёл в вирт-пространстве, дождь над Нью-Токио успел перевести дух и зарядить с новой силой. Мусорная куча, возле которой расположился лейтенант, влажно воняла, а мокрая одежда уже потяжелела, напитавшись этим зловонием, и начала прилипать к телу.

В семье Джея очень не любили дождь. Его дед говорил, что у него чешется шрам от ожога на руке каждый раз, когда небо заволакивает тучами. Этот шрам ещё молодой Говард Мэтьюз получил как раз от очень злого дождя. Кислотного дождя.

Лейтенант поморщился, отключил кабель от разъёма за ухом и рывками огляделся, как какой-нибудь радиоактивный голубь, миллионы которых населяли щели и ниши небоскрёбов гигаполиса.

Мимо пробежала большая, с молодого кота размером, мокрая крыса. Больше вокруг никого не было.

Это хорошо. Значит, пока всё по плану. И даже грёбаный дождь — на руку.

Он пошарил под полой куртки, включая активный обогрев. Мусорная вода, испаряясь, завоняла ещё сильнее. Он снова скривился и кряхтя встал. Пора было двигать на точку.

Через пять минут Джей уже стоял на неприметном тёмном перекрёстке в паре кварталов от лючка под мусорной кучей и напряжённо ждал.

Чёрный эй-ви [2] с выключенными огнями появился словно из ниоткуда, почти не слышный в шуме дождя. Он спрыгнул с уровня лишь на пару метров выше крыш Ота-Сити, и его гравитационные компенсаторы Хагисаки тихо засвистели, тормозя машину перед поверхностью.

Мэтьюз вздрогнул — к этим внезапным появлениям экстракторов невозможно было привыкнуть. Он уже стоял раскинув руки, держа в одной из них служебную «Хову» дулом вниз — те, кто за ним пришёл, были настолько осторожны, что при любых признаках угрозы сначала прижигали электрошоком, а потом разбирались. Нужно было выглядеть максимально безопасно.

Из транспорта выпрыгнули двое в длинных плащах с большими капюшонами и военными масками на лицах. Выглядывавшие из-под капюшонов гладкие тёмно-серые овалы сплошных масок с десятком блестящих пуговиц микрокамер выглядели пугающе, но для дела были очень нужны. Избежать распознавания лица в напичканном следящими устройствами городе можно было только так.

Одна из «масок» молча протянула Джею небольшой перетянутый резинкой свёрток. Мэтьюз привычным движением развернул его и достал просторный безразмерный комбинезон радиозащиты. Как обычно, неудобный, полностью закрывающий голову, с хреновыми камерами в капюшоне, чтобы тебя хотя бы не нужно было вести под руку. Главное — любой жучок на его теле, любое следящее устройство, укрытое им, просто исчезало с радаров.

Когда Джей застегнул молнию на затылке и переключил зрение на внешние камеры комбеза, двое в масках всё так же молчаливо помахали ему руками в направлении эй-ви и сами поспешили внутрь.

И даже когда двери транспорта закрылись, экстракторы всё ещё не успокаивались. Их руки залетали по приборам, проверяя все возможные сенсоры: окружающего объёма, движения, тепловизоры, акустические детекторы, видео с дюжины микродронов, бесшумно прочёсывавших округу — всё, что могло засечь слежку.

И лишь когда они закончили, а эй-ви снова взмыл над крышами, где за его защищённой от вибросканирования обшивкой можно было говорить, «маски» включили автопилот и повернули свои кресла к пассажиру.

— Давно тебя не было видно, Мэтьюз, — сказал тот, что слева, по-английски, с ярким австралийским акцентом. — Как служба? Всё ещё проходишь под псевдонимом Левша?

— Уже нет, — огрызнулся Джей. — Потому что вырвал языки всем, кто херово шутил. Правой рукой.

Он соврал — Левшой его и в полиции, и в Управлении всё ещё звали все с самого момента, как он получил свою роботизированную правую, намекая на то, как ему теперь приходится проводить особо одинокие моменты своей одинокой жизни. И лейтенант люто ненавидел это прозвище.