Выживший: роман о мести

Там ветер дул слабее, зато снега было больше. Бросив винтовку и дрова, Гласс расчистил место под угли и ринулся обратно за дерево, отчаянно надеясь, что пламя еще не погасло.

Костер успело занести; Гласс разрыл снег и сунул руки под снежную кашицу, растопленную углями. Шерстяные рукавицы намокли, ладони разом обожгло жаром и холодом, Хью поспешил на другую сторону укрытия. Лицо болело, руки занемели, ног ниже щиколоток он не чувствовал вовсе. Холод все нарастал.

Искать растопку не было времени, и Гласс решил настругать щепок топором, а потом добавить пороху. Вонзив топор в дерево, он вдруг услышал донесшийся издалека глухой хлопок. На винтовочный выстрел непохоже, слишком звучно. Гром? Перед снежной бурей он не в диковину, но в разгар снегопада?..

Гласс прислушался – кроме свиста ветра, никаких звуков. Вновь заныли от холода ладони, и Гласс опомнился: надо разжечь огонь, иначе гибель. Не брести же, в самом деле, в ночи по снегу на непонятный звук.

Настругав щепок, он высыпал на них остатки пороха и взялся было за огниво, как вдруг ночь огласилась невероятным ревом, который несся из долины Йеллоустоун. На этот раз Хью узнал звук. Пушка. Капитан Генри.

Он потянулся за винтовкой. Ветер ударил с новой силой, однако Хью, не обращая внимания, уже зашагал через сугробы в сторону Йеллоустоун, надеясь лишь на одно – что Генри стал лагерем на этом же берегу и через реку переправляться не придется.

* * *

Потеря пушки довела капитана Генри до неистовства. Боевой пользы от орудия почти не было, зато оно хорошо служило для устрашения, а кроме того – если каждому приличному форту полагается пушка, то чем форт Генри хуже?

Впрочем, кроме капитана об орудии никто не жалел – напротив, взрыв только прибавил буйства новогоднему веселью. Радостные трапперы, спасаясь от бури, ввалились обратно под крышу, теперь дом ходил ходуном от криков и топота.

Вдруг наружная дверь распахнулась настежь – будто некая сила, свившись в тугой сгусток, сломала границу между мирами. Через порог хлынул холод, повеяло ледяным дыханием, тепло очага враз истаяло.

– Закрой дверь, придурок! – рявкнул Крепыш Билл, не успев глянуть на дверь.

Все взгляды устремились к порогу.

Снаружи завывал ветер, вокруг замершей в дверях фигуры вихрился снег, будто гость был обрывком бури, заброшенным в хмельную толпу разбушевавшейся стихией.

Джим Бриджер в ужасе воззрился на привидение, со всех сторон залепленное мерзлым снегом, с обледенелой бородой и свисающими с шапки сосульками. Он принял бы вошедшего за призрак самой зимы, когда бы не багровые шрамы на лице и не яростный взгляд, прожигающий душу как раскаленный свинец. Глаза вошедшего шарили по толпе, явно кого-то выискивая.

В зале повисла тишина, трапперы пытались сообразить, что происходит. В отличие от прочих Бриджер все понял сразу: такое видение навещало его не впервые. Виновато сжавшись, он отчаянно желал одного – сбежать, хоть и понимал, что от себя не сбежишь. Призрак с того света вернулся за ним, Джимом Бриджером.

Никто не решался заговорить, висела тягучая тишина. Наконец Черный Харрис выдохнул:

– Боже милостивый, да это ведь Хью Гласс!

Гласс вглядывался в ошеломленные лица. Не найдя Фицджеральда, он нахмурился, зато Бриджера искать не пришлось. Они даже встретились бы взглядом, если бы Бриджер не отвел глаза – совсем как тогда, на поляне. Увидев знакомый нож на поясе парня, Гласс поднял винтовку и взвел курок.

Желание застрелить Бриджера было нестерпимым. После сотни дней пути, проделанного ползком, наконец-то настал час мести, оставалось лишь нажать на спусковой крючок. Однако пуля казалась теперь слишком мелкой и легкой для обуревающей Гласса ярости: как изголодавшийся нищий, усаженный за обильный стол, он хотел насладиться последним мигом перед тем, как утолит давний голод. Гласс опустил дуло и поставил винтовку к стене.

Он подошел к Бриджеру; остальные расступились, давая дорогу.

– Где мой нож, Бриджер?

Гласс стоял прямо перед ним. Бриджер робко встретил его взгляд; слова, как и раньше, не шли на язык.

– Вставай.

Первый удар Гласса угодил в лицо; Бриджер не сопротивлялся, даже не пытался отвернуться. Под кулаком Гласса хрустнул нос, потекла кровь. Минута, о которой тысячу раз мечтал Хью, наконец настала – и он радовался, что не застрелил подлеца, не лишил себя кровавого удовольствия от мести.

Второй удар пришелся Бриджеру в подбородок, парня откинуло назад, к бревенчатой стене, так что он даже не свалился на пол, а остался стоять, распластанный на бревнах.

Гласс подступил ближе, не прекращая сыпать ударами. Лицо Бриджера покрылось кровью, кулак соскальзывал – и Гласс принялся бить в живот, а потом, когда парень свалился на пол, начал пинать его ногами. Бриджер не отвечал на удары и даже не защищался – он тоже ждал этого дня. Он знал, что пришла пора расплаты, и не пытался сопротивляться.