Выживший: роман о мести

Когда дым над башней рассеяло ветром, все взгляды обратились вверх – народ мечтал видеть смельчака канонира. Капитан Генри крикнул:

– Хокер!

Повисла тишина, ветер разносил над башней остатки дыма. Наконец над верхушкой вала показалась рука, затем вторая, потом голова Хокера – шляпу снесло взрывом, лицо сделалось угольно-черным, из ушей текла кровь. Даже держась руками за вал, он едва стоял на ногах, его мотало из стороны в сторону. Ожидали одного – что он шагнет вперед и умрет на месте, однако он вдохнул поглубже и заорал:

– С Новым годом, сукины вы сыны!

В ответ полетели приветственные вопли.

* * *

Хью Гласс, свалившись в сугроб, в очередной раз подивился, как быстро намело столько снега. Он не в первый раз пожалел, что вышел в непогоду: буран начинался безобидно, из-за легкого снежка не хотелось терять время, сидя в укрытии.

Он огляделся, пытаясь понять, сколько осталось до темноты. Из-за метели горизонт казался близким, дальние горы исчезли из виду, Гласс различал лишь тонкий контур скал и одинокие сосны – даже подножия гор сливались с серо-белыми облаками. Единственным надежным ориентиром оставался берег Йеллоустоун.

Из форта Юнион он вышел пять дней назад. Теперь он знал, что Генри с отрядом выбрал именно этот путь: след тридцати человек различить несложно. Заброшенную факторию Мануэля Лизы на реке Бигхорн он хорошо помнил по картам и подозревал, что Генри решит переждать там зиму. Правда, расстояния Гласс представлял себе плохо и не знал, сколько он прошел.

Вместе со снегопадом грянул и мороз, однако Гласса больше беспокоил ветер, из-за которого холод пронизывал все тело. Замерзли нос и уши, с каждым шагом все больше коченели руки, ослабленное ранами тело болело – пора было искать укрытие, где можно развести огонь, пока пальцы еще могут удержать кремень и кресало.

Противоположный берег вздымался крутым уступом, и если бы пересечь реку – то обрыв отгородил бы от непогоды, да только о переправе через реку можно было не мечтать. А берег, по которому шел Гласс, не давал никакого укрытия – на плоской равнине от ветра не спрячешься. Сквозь снежную завесу, уже подернутую предвечерней мглой, Хью различил рощицу в миле от берега и решил к ней свернуть.

Продираться сквозь метель пришлось чуть ли не полчаса. Земля под ногами то обнажалась под ветром до мерзлой черной корки, то вздымалась сугробами. В мокасины набился снег, кожаные штаны намокли и заледенели, ноги ниже колен покрылись мерзлой коркой.

Почти не чуя ступней, Гласс оглядел рощицу в поисках места поудобнее. Метель усилилась, ветер дул сразу со всех сторон. Наконец Хью нашел поваленный тополь, выдранные из земли корни которого торчали под прямым углом к стволу, давая защиту хотя бы с двух сторон.

Гласс, положив винтовку, взялся искать топливо для костра. Хуже всего пришлось с растопкой – палые листья промокли под снегом, да и сухих прутьев было не найти. Оглядывая поляну в сгущающихся сумерках, Хью вдруг сообразил, что вечер ближе, чем он думал, темнело на глазах.

Сложив найденный хворост рядом с деревом, он вырыл ямку под костер и снял рукавицы, чтобы разложить огонь. Пальцы пришлось отогревать дыханием; тепла хватало ненадолго, руки тут же студил ветер. При попытке добыть огня замерзшие руки дрогнули, кремень ударил по костяшке большого пальца, пришлось пробовать еще раз. Наконец в ямке с растопкой занялось пламя, и Гласс попытался загородить его от ветра – как вдруг очередной вихрь забросил ему в лицо горсть песка и дыма, и пока Гласс тер глаза, огонь успел погаснуть.

Хью в отчаянии принялся высекать искры – те сверкали и сыпались на землю снопами, однако растопки осталось слишком мало, огонь не занимался. Руки ощутимо болели от холода, пальцы ничего не чувствовали, и Гласс решил, что без пороха ему костер не разжечь.

Он добавил веток, подсыпал к растопке порох из рога и вновь ударил кремнем по кресалу.

В ямке вспыхнул огонь; Глассу опалило руки, дохнуло жаром в лицо. Не обращая внимания, он принялся поддерживать пламя, которое теперь металось от ветра из стороны в сторону. Очередной порыв, налетевший на костерок, на миг чуть пригасил костер – Гласс, пересев, расправив плащ, отгородил огонь от ветра и заново раздул угли.

Прошло полчаса. Гласс так и сидел, плащом отгораживая костер от ветра. Заметив, что вихри исчезли, Гласс насторожился: ветер теперь дул прямо в спину, дерево от него уже не защищало, даже наоборот – порывы ветра, отражаясь от ствола, били в костер.

В груди Гласса росла паника, один страх боролся с другим. Без костра не выживешь, но не отгораживать же его плащом вечно! Буря может затянуться надолго – может, на целые дни. Нужно укрытие, любое. От ветра, бьющего в тополь, спрятаться можно по другую сторону дерева, но как не лишиться огня? Развести костер заново – без растопки, в темноте? Другого выхода не оставалось.

Ждать не было смысла. Схватив винтовку и побольше топлива, Гласс перебежал на другую сторону.