Выжженная Земля

Бенеман спешил. Вдруг он остановился: и правда, кто-то скрюченный лежал на снегу. Не двигается. Он осторожно приблизился —мертвый немецкий солдат. Через пятьдесят метров — другой. Ужасающие знаки вдоль дороги. Через каждые тридцать — пятьдесят метров лежал бездыханный солдат. Свернувшийся калачиком. Или завернувшийся в одеяло. Или полностью растянувшийся на снегу. Все они раненые, очевидно, хотели немного отдохнуть на пути в плен и при этом замерзли до смерти.

Еще долго его сопровождали эти страшные дорожные знаки. Бенеман шел, не останавливаясь. Ночь была ясной и тихой. Он взглянул на компас. Четыре дня назад он взял азимут на триангуляционной точке в четырех километрах северо-западнее города. Туда он теперь и направлялся.

Болото во всех направлениях пересекали следы саней. При приближении советской санной колонны Бенеману приходилось прятаться в кустарнике.

Через четыре километра он оказался в триангуляционной точке и поспешно перебежал первый большой путь снабжения с востока на запад. За эту ночь ему нужно было пересечь еще шесть—восемь таких укатанных снежных дорог. Вдоль дороги или по снежным сугробам пролегали русские телефонные кабели. В эту первую ночь Бенеман перерезал их перочинным ножом. Потом он уже не делал лишних движений.

Транспорта было немного. Он видел не больше двадцати машин, все они двигались уверенно с включенными фарами. Им, естественно, нечего было опасаться партизан. К 24.00 Бенеман вышел к замерзшей реке Ловать. Ему нужно было ее перейти, на другой стороне параллельно реке шла дорога из Невеля в Старую Руссу. Он пошел на север.

Около 05.00 он перешел Несву, а потом последнюю дорогу с востока на запад около деревни Молоди. Бенеман узнал об этом, наблюдая местность в свой бинокль: Молоди была единственной деревней, которая выступала из леса.

Начинало светать, а дневной свет — враг диких животных и людей в бегах. Ему нужно было найти укрытие. Он нашел его в сотне метров от дороги — заросли ивняка больше шести метров высотой. День тянется долго, а при двадцати градусах ниже нуля, когда человек вынужден оставаться на одном месте, он и вовсе кажется бесконечным. Лейтенант посчитал вокруг себя деревья, высчитал расстояния и каждые пол часа делал десять приседаний. Потом, для разнообразия, бегал на месте или стучал по телу руками.

Наконец спустились сумерки. Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как он вышел в путь.

Он спал только стоя и сосал снег, когда хотел пить. Чтобы справиться с голодом, он ел хлеб маленькими кусочками. Он отламывал практически крошку и долго ее жевал. Если он жевал достаточно долго, хлебный мякиш совсем размякал. Прежде всего, ему нужно было не торопиться, проглатывая его.

Во вторую ночь продвижение было особенно трудным. Сначала его путь лежал через густой лес, а снег был глубоким. Потом через плоское болото с высокими зарослями камыша и ивняка. Бенеман устало шел вперед и во второй раз вышел к реке Несва. И тут это случилось. Он подскользнулся, скатился по крутому берегу и ударился головой об лед. Поднялся на ноги, восстановил дыхание. А прямо напротив него, на противоположном берегу замерзшей реки за ним с любопытством наблюдал советский часовой. Русский щелкнул затвором винтовки, но не более.

Бенеман прирос к земле. Прошла минута. Две минуты. На берегу появился второй русский. Они обменялись несколькими словами. Второй сбежал с берега и крикнул: «Пароль!»

Бенеман побежал. Сзади просвистели пули. Он вскарабкался на берег, бегом бросился к канаве, упал в нее и прижался к земле. Вокруг него раздавались голоса.

«Они найдут тебя, найдут», — повторял он себе. Но его не нашли. Луна зашла, стало темно. Это спасло Бенемана. Когда звуки удалились, он продолжил путь, теперь на запад. Он установил свой компас на 40 — направление яркой звезды, и держался этого курса.

Вокруг стоял темный густой лес. Зигзагообразные следы животных в глубоком снегу были единственным свидетельством жизни. Бенеман пошел по следам. Здесь не нужно было бояться наткнуться на человека, поэтому он продолжал идти, даже когда стало светло. В 08.00 лес закончился, его окружал высокий камыш. Бенеман ступал медленно и осторожно.

Неожиданно послышались голоса. Он выглянул из камыша, затаил дыхание, увидел, что находится прямо в середине полосы советских сторожевых застав. Каждые две сотни метров пулемет, перед ними и между ними — часовые с винтовками.

Он пополз в снежную яму, оттуда осмотрелся. Сжевал последнюю крошку хлебной корки и проглотил несколько пригоршней снега.

Время шло. Мороз пробирал до костей, охватывал мозг и сердце. Его дыхание замедлилось, Бенеман посчитал пульс. Сорок пять ударов в минуту. Почти критическая точка, за ней смерть от холода.

В 17.00 русских часовых стали менять. Вот его возможность. Низко наклонившись, Бенеман пошел между часовыми. Однако проскользнуть через линию фронта в ярком свете луны надежды не было. В то же время у него не было сил ползти обратно.