Вызов

— КФБ пока держится, — сообщил Валуев. — По крайней мере, руководство областного департамента. Но среди личного состава много недовольных — есть такое. Не вовремя эти психи из эльфийского ордена подорвались, конечно. Раньше их роды как-то сдерживали ситуацию, а теперь Седов-Белозерский, сын магистра, едва ли не возглавил протесты. Адвокат их ещё масла в огонь подливает — организовал пресс-конференцию, на которой заявил, что все погибшие мечтали об апелляции или помиловании, и что это мы их убили, представив всё, как самоубийство. И весь Петербург, к сожалению, этому верит.

— Нет, бывшие руководители ордена были не психи, — тяжело вздохнув произнёс кесарь. — А умные и расчётливые эльфы, решившие идти до конца и пожертвовать жизнями ради своей борьбы. Правда, непонятно почему Самойлов так не поступил. Надо будет мне с ним лично поговорить. Но, признаться, в какой-то степени я даже восхищён поступком тех четверых — ход достойный уважения. Но проблем это нам доставит немало. Однако я надеюсь, что до открытых столкновений, как в одиннадцатом году, не дойдёт.

— Будем делать всё, чтобы до этого не дошло, Александр Петрович! — заверил Валуев.

— И будем искать детей, — добавил Милютин. — Мы понимаем, что сейчас как никогда важна поддержка Москвы и лояльность Воронцова.

*****

Нас привезли в какое-то место, очень похожее на лагерь в лесу, но вот только лес казался очень уж ухоженным. Возможно, это было чьё-то большое имение — закрытая частная территория, куда не было доступа посторонним. Везли в этот лагерь нас примерно часа три-четыре, точно сказать было сложно — часов ни у кого не было, а гаджеты у всех забрали.

По приезде нас разместили в небольшом деревянном домике, больше похожем на барак. Внутри него было чисто и тепло, но обстановка угнетала — голые деревянные стены, два окна с решётками, тусклая лампочка под потолком, десять узких металлических кроватей и ширма, которая делила барак напополам.

В каждой половине стояло по пять кроватей, в левой расположились девушки, правую заняли мы с коренастым парнишкой, которого, как позже выяснилось, звали Артём. Имена девушек я так и не узнал — обстановка к походу на вторую половину барака и знакомству не располагала.

Примерно через час нас отвели на ужин. Покормили довольно сносно и сразу же вернули в барак. Затем пришли бородатый мужчина и девушка, которая ставила нам раньше уколы. Так как нам никто не представлялся, про себя я прозвал их бородач и медсестра.

Каждому из нас сделали ещё по одной инъекции — в этот раз вкололи что-то беловатое и мутное. Очень не хотелось, чтобы это попало мне в кровь, но вариантов не было — раз уж полез в дело, надо было терпеть. После этой инъекции я почти сразу же захотел спать. Мучить себя не стал, лёг на кровать и сразу же уснул.

Разбудил меня и всех остальных бородач громким криком в открытую дверь. Крик этот выполнял не только функции будильника — бородач сообщил, что у нас двадцать минут на утренний туалет, а потом нас ждёт завтрак. Своеобразный санузел, состоявший из двух душевых кабинок и двух туалетных, находился рядом с нашим бараком в отдельной небольшой постройке. Я продрал глаза и поплёлся туда.

Несмотря на довольно долгий сон, чувствовал я себя отвратительно, видимо, это были последствия неизвестных препаратов. Не было сил даже принять душ. Я умылся над раковиной холодной водой — стало немного легче. После этого вернулся в барак. Почти сразу же пришёл бородач и отвёл нас в столовую. Там нас ждал сюрприз — неодарённая часть нашей группы.

Ребята, судя по всему, уже заканчивали завтрак. Нас посадили в дальний от них угол столовой, а увели ребят ещё до того, как нам дали положенную в тот день на завтрак рисовую кашу, сосиску и чай. Поэтому пообщаться нам не удалось. Но, по крайней мере, теперь я знал, что они живы. Это порадовало.

За завтраком я много размышлял. Уже было понятно, что всё намного серьёзнее, чем я думал, когда готовился к операции. Впрочем, паниковать не стоило — я знал, что могу сбежать ближайшей ночью. Когда умывался, осторожно попробовал сконцентрироваться — проблем с этим делом не испытал. Хотел для проверки магической силы использовать какое-нибудь простенькое заклятие, но вовремя подумал, что на территории лагеря могут стоять артефакты контроля магической активности.

Но в принципе и концентрации хватило, чтобы понять: магией я владею. Значит, вводили мне что-то не связанное с блокировкой магии. Впрочем, это было логично, для похитителей мы все были подростками, не прошедшими инициацию — какой смысл было блокировать у нас магию? Но вот только в таком случае вставал другой вопрос — что же тогда мне вводили в вену?

После завтрака нас вернули в барак. И бородач опять привёл медсестру. Она снова ввела нам фиолетовую жидкость, такую же, как накануне. После этого я снова задумался о побеге — очень уж мне это всё не нравилось. Но всё же я себя пересилил и побег пока отложил. Ведь если мы находились в простом перевалочном пункте, то мой побег сорвал бы всю операцию.