Вызов (СИ)

Когда я спустился в ангар, они уже ссорились. Их голоса были слышны издалека — громкий и гневный отца, и спокойный, уверенный мамы. И я спрятался за углом, зная, как папа не любит, когда кто-то вмешивается в их с мамой беседу.

Все десять лет с той поры меня не покидает мысль, что если бы я не струсил, а вышел к ним — трагедии бы не произошло…

Тиррианец стоял рядом c мамой и держал её за руку, и я помню, как подумал, что могущественный Йон Авьен впервые в жизни выглядит жалко в сравнении с тем наглым и самоуверенным типом, который сказал ему, что забирает Селин и детей к себе.

Я полагал, что наши родители любят друг друга, но они говорили такие ужасные вещи, пока ругались. Мама обвинила отца в том, что он никогда не понимал её, а только использовал. Сказала, что уходит от него, что не позволит калечить судьбы её детям и превратить в таких же монстров, как он сам. А папа кричал, что упрячет её в психушку и она больше никогда нас не увидит.

Элвин Флай вмешался, буквально отшвырнув отца с дороги. И тогда папа выхватил пистолет.

Всё произошло так быстро… Будто сцена из какого-то страшного фильма.

Мама шагнула вперёд, закрывая собой тиррианца. Раздался выстрел и она упала. Я закричал и побежал к ней, а тиррианец бросился на отца, пытаясь отобрать у него оружие. Они дрались, катаясь по полу, а потом прогремел еще один выстрел…

Элвин Флай умер мгновеннo, а мама ещё жила несколько минут, пока я зажимал рукой её рану.

Лиам повернул ко мне своё залитое слезами лицо, и я кинулась к нему, захлёбываясь в душащей меня истерике.

— Она еще и пыталась меня успокоить, — прошептал мне в макушку брат. — оворила: «Сынок, не плачь…» А когда поняла, что умирает, попросила за тебя…

Единый, как ты мог такое допустить?

Как же больно! Где взять силы, чтобы это принять? Ведь даже умирая, мама пыталась меня защитить.

— Ты дoлжен был всё рассказать властям! — обняв лицо Лиама ладонями, горячечно забормотала я. — Почему ты принял сторону отца, почему покрывал его страшное преступление все эти крайды?

— Мне было пятнадцать, Анни! он плакал, обнимал меня и говорил, что не хотел её убивать, что всё произошло случайно. Он просил меня подтвердить версию, будто это тиррианец напал на маму и выстрелил, а папа убил его, защищаясь, когда пытался отобрать у пришельца оружие. Отец уверял меня, что правда уничтожит нашу семью: его посадят, всё имущество конфискуют, а нас с тобой разлучат и отдадут приёмным семьям. н просил солгать судье ради тебя. И мама просила. А я просто хотел тебя защитить. Я должен был тебя защитить! Я ведь ей обещал…

— О, господи! — я плакала и целовала лицо брата, понимая, с каким кошмаром в душе он вынужден был жить вcе эти крайды. — Отец не имел права просить тебя об этом! Он не имел права калечить твою жизнь! Это чудовищно — убить мать на глазaх ребёнка, а потом вынудить его молчать, воспользовавшись любовью к сестре. Прости меня, родной. Прости, что по моей вине тебе пришлось пройти через всё это. Я так тебя люблю!

— Ты ни в чём не виновата, Аннабелль. Я тоже тебя люблю. Ты самое дорогое, что у меня есть! И я ради тебя пойду на всё!

Я обвила Лиама руками, прижимаясь так крепко, как могла, разделяя с ним горе и боль, от которых он меня столько лет ограждал.

— Надо покончить с этим кошмаром, — прерывисто прошептала я. — Ты должен всё рассказать. Несправедливо, что за чужое преступление расплачиваются невиновные!

Лиам качнул головой и бессильно проронил:

— Ты не понимаешь. Мне уже никто не поверит. У отца всё продумано и всё схвачено. У него на всех есть компромат. И на судью Корригса, который помог отцу подтасовать улики и сделать так, чтобы убийство нашей мамы выглядело как нападение маньяка; и на подставных свидетелей — Дойна Фрай-а-тэ, давшего показания в суде, будто он видел, как Элвин Флай несколько раз на приёмах докучал Селин Авьен; и на Эббота, который подтвердил, что папа весь день был в офисе, а домой поехал лишь для того, чтобы забрать какие-то бумаги.

— Ядовитый ламериус, — закрыв руками лицо, всхлипнула я. — Вот о ком Хард говорил Эбботу — о нашем отце! Единый, Грэй ведь прав, а я… А я ему не поверила. Обидела и столько всего наговорила… Сказала, что ухожу от него. Лиам, что я наделала?..

— Он любит тебя, нни! — сжал мои предплечья Лиам. — Правда любит. И он поклялся мне памятью своего погибшего отца, что никогда не причинит тебе вреда и будет защищать, пока жив. Вернись к нему. Грэй — единственный, кто может противостоять Йону вьену и всем, кто за ним стоит. С Хардом ты в безопасности. Я бы не доверил ему тебя, если бы не был уверен в том, что делаю!

Гадкое предчувствие прострелило грудь, и я обомлела от страха:

— Ург, папа сказал, что уничтожит Грэя. Собирался звонить Корригсу и Дойну, чтoбы что-то предпринять. Я должна предупредить его, пока не поздно. Господи, какая я дура…