Вызов смерти

Вот и ладненько. Скомкал записку и выбросил в мусорное ведро. Итак, полтора года супружеской жизни закончились. Что же у меня в активе? Двухкомнатная квартира со всей обстановкой (подарок ее папы ко дню свадьбы), великолепный бутылочного цвета "шевроле". Недурственно! Весьма недурственно. А что же в пассиве? Я постарел ровно на полтора года. Но в моем возрасте это такой пустяк, что и думать не хочется. Что же еще? Утрачены иллюзии относительно там любви, семейного счастья, взаимопонимания и прочая, и прочая. Тоже не смертельно. Кем я был до женитьбы? Жалким типом, влачившим нищенское существование по общежитиям и чужим квартирам. Теперь же у меня есть все для полной и плодотворной жизни. Вторую женитьбу надо организовать так, чтобы после нее осталась белокаменная вилла на Адриатическом побережье, быстроходная яхта и солидный счет в каком-нибудь швейцарском банке. Вот тогда можно поплевывать в потолок, писать свои детективы, не беспокоясь о завтрашнем дне, и таскать в постель глупеньких нимфеток с наивно распахнутыми глазами, длинными и прямыми, словно церковные свечи, ногами и восхитительным запахом юных подмышек.

Но сколько не убеждал себя, что моя жизнь складывается как нельзя лучше, не было душе удовлетворения, лежал тяжелый гнет и давил, подлец, давил. А в голове подспудно бродили скучные бесприютные мысли. Отчего все-таки у нас с Мариной не склеилась жизнь? Наверное, оттого, что каждый из нас был законченным эгоистом, каждый, как говорится, тянул одеяло на себя, нимало не заботясь, каково же будет партнеру. И потом, мы с ней были слишком разные. Как это? "В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань"? Похоже, что так.

Глава 2

Проснулся я оптимистом и решил непременно увидеть Веню Струмилина, заглянуть ему в очаровательные глазки, задать пару вопросов и посмотреть, как и что он на них ответит. Очень мне этого захотелось. Редкая, согласитесь, возможность самому раскрутить это странное, загадочное убийство и написать серию репортажей, как непосредственному участнику событий. И я уже мысленно представлял броские заголовки статей, перепечатанных многими центральными газетами: "Убийца в маске", "Кровавый след мафии", "Страшная тайна", "Журналист на службе у бандитов". А еще было ощущение свободы. Свобода!! Какое замечательное, упоительное, гордое, священное, драгоценное, совершенное и прекрасное слово! Теперь не нужно изображать из себя любящего супруга. Теперь можно вообще никого не изображать, делать что угодно, хоть стоять весь день на голове и не бояться, что тебя кто-то будет шпынять за несерьезность. Все! Начинаю новую жизнь. "Эсто, квод эссэ видэрис" (Ты должен быть тем, чем кажешься), - сказал я себе. Да будет так!

В окно заглядывало ослепительное солнце, и мир казался прекрасным. В это утро я себе положительно нравился.

Стоило лишь появиться в редакции, как меня вызвал главный. У него в кабинете застал Шилова. Невольно сравнил моего друга с габаритами громилы злодея. Один к одному.

- Молодец, Андрей Петрович! - похвалил меня главный. - Очень грамотно и оперативно сработал.

- Рад стараться, вашбродь! - дурашливо прокричал.

Редактор усмехнулся, укоризненно покачал головой, тяжко вздохнул, но промолчал. Роман стиснул мне руку, да так, что я едва не заорал благим матом, взывая о помощи.

- Ты молоток, Андрюша! Утрем мы нос кое-кому.

- А в какой больнице лежит Струмилин? - спросил я главного.

- Шут его знает, - развел он руками. - Вчера позвонил и сказал, что у него приступ аппендицита. А откуда звонил - я не догадался спросить.

- Зачем он тебе понадобился? - спросил Роман.

- Да так, хочу спросить кое о чем.

И тут отметил, что с моим другом произошла перемена. Только что передо мной сидел симпатичный парень с добрым лицом и внимательным и серьезным взглядом карих глаз. И вот лицо будто разом окаменело, стало чужим и незнакомым, а глаза похолодели и перестали что-либо выражать, словно он позаимствовал их у какого-то постороннего гражданина с сомнительным прошлым. Роман достал из кармана мятую и тощую, как получка интеллигента, пачку "Кэмела", выудил толстыми пальцами последнюю сигарету, прикурил. Пачку смял и выбросил в корзину для бумаг.

- Ты, Рома, совсем не бережешь свое драгоценное здоровье, - сказал я.

- Ты это о чем? - не понял он.

- Так опять же о здоровье, друже. "Минздрав предупреждает..." Вчера вечером купил сигареты, а сегодня еще не началось, а у тебя уже нет пачки. Что случилось, Рома? Опять с Томкой поссорился или соседу Толяну в шахматы продулся?

Роман покраснел, видимо с досады, а холодные его глаза стали и вовсе колючими. Нет, не нравился мне сегодня друг. Очень не нравился.

- Юморист! - попытался улыбнуться Шилов, но только ничего у него не получилось - так, вероятно, улыбался Отелло, перед тем как задушить Дездемону.

- Ну зачем же ты так, Рома? Зачем пытаешься все свести к пошлой шутке? Я еще никогда не был так серьезен, как сейчас. И как истинный друг, искренне обеспокоен состоянием твоего здоровья.