Вызов врача

— Поликлиника? — рявкнула в микрофон Мария Петровна. — Кто говорит? Регистратура? Слушай, ты, регистратура… Да, больная Степанова! Да, пятый раз звоню! А ты деньги получаешь за то, что со мной разговариваешь! Где врач? На вызовах? Пусть ногами быстрее двигает, подохнешь, пока ее дождешься! Небось по магазинам шляется, а не по вызовам… Это ты меня оскорбляешь, регистратура! Я? По голосу не больная? А кто две «скорых» ночью вызывал? И нечего трубку бросать! Разбросались! — Мария Петровна посылала проклятия, хотя ее уже никто не слушал. — Всю страну к чертовой матери разбросали!

Мария Петровна опустила трубку на рычаг, подошла к письменному столу, посмотрела на перекидной календарь. Первое декабря тысяча девятьсот девяносто девятого. И единица с тремя девятками, как опрокинувшееся число зверя, и грядущий двухтысячный год вызывали почти мистический страх вхождения в новую эру. Когда-то двухтысячный казался страшно далеким. Двадцатилетняя студентка Маша Степанова кокетливо загибала пальцы, подсчитывая: «В двухтысячном мне будет… пятьдесят четыре года! Это невозможно!»

Подойдя к зеркалу, Мария Петровна повернула голову вправо-влево.

— Мне сорок пять! — произнесла она вслух. — И ни копейкой больше!

Вернулась к дивану, взяла очки, надела, снова подошла к зеркалу, закусила нижнюю губу, рассматривая подбородок. Так и есть! Черный волосок.

— Сволочь! — обозвала его Мария Петровна, достала пинцет и выдернула.

Единственным признаком старости она считала эти предательские волоски, то там, то сям вылезающие на подбородке. В молодости их и в помине не было, а теперь приходится лицо полоть, точно грядку с сорняками.

Наконец, звонок в дверь. Мария Петровна на цыпочках побежала в прихожую, припала к дверному глазку. На площадке стояла молодая женщина, варежкой стряхивала с шубы снег. Мария Петровна бесшумно отодвинула с утра смазанную маслом задвижку и побежала обратно. В коридоре, от поворота в гостиную, крикнула:

— Входите, не заперто!

У Марии Петровны большая трехкомнатная квартира в «сталинском» доме, если кричать из комнаты, чтобы услышали на площадке, — глотку сорвешь.

В гостиной Мария Петровна плюхнулась в заранее приготовленное большое кресло, укрыла ноги шерстяным пледом.

Врач задержалась ненадолго в прихожей (шубу снимала) и вошла в комнату. Молодая женщина, невысокая брюнетка с короткой стрижкой, без укладки, которую бесполезно зимой делать тем, кто вынужден много ходить по улице. Если бы не серьезно-хмурое, профессионально строгое выражение лица докторши, ей можно было дать лет двадцать шесть. Но кислая (как определила Мария Петровна) мина тянула на все тридцать с хвостиком.

— Добрый день! — поздоровалась врач.

— Покажи руки! — потребовала Мария Петровна.

— Простите?

— Глухая? Руки покажи.

Врач усмехнулась, поставила на стул сумку, покрутила перед носом пациентки, руками показала ладони и тыльную сторону.

— Довольны?

Ноготочки у докторши аккуратные, но не элегантные, а как у пианистки, которая не может себе позволить длинных ногтей.

— Не больно-то у тебя руки трудовые, — оценила Мария Петровна. — Характеристику принесла? Ре-зю-мэ? — по слогам, откровенно издевательски проговорила Мария Петровна.

— Нет, не догадалась.

Врач ответила спокойно, как человек, готовый к выкрутасам собеседника. Так взрослые разговаривают со вздорными детьми, с психическими больными и выжившими из ума маразматиками.

— Бестолковая! — Мария Петровна точно обрадовалась возможности обругать человека, и тут же произвела небольшой откат. — Мне плевать на характеристики. Я работника насквозь вижу и быстро из тунеядцев стахановцев делаю. Объясняю условия. Три раза в неделю по восемь часов. Моешь, убираешь, ходишь в магазин за продуктами, на почту, в сберкассу, платишь за квартиру, готовишь еду, утюжишь белье, ну и прочая домашняя белиберда. Оплата почасовая, минимальная, премии ежемесячные и ежеквартальные, в конце года — тринадцатая зарплата, исчисляется по среднему заработку без учета премий.

— Все? — спокойно поинтересовалась доктор.

— Все! — вызывающе отозвалась Мария Петровна. — Торговаться будешь? Начинай!

Точно как Мария Петровна по слогам выговаривала «ре-зю-мэ», врач в аналогичной манере, с нескрываемой насмешкой проговорила:

— Вы меня с кем-то спутали. Я, — ткнула себя пальцем в грудь, — участковый врач, Кузмич Ирина Николаевна. Врача вызывали?

— Надо же! — всплеснула руками Мария Петровна. — А я думала, домработница, мне обещали прислать. Внешность у тебя… так сказать, без диплома о высшем образовании.

Если последняя характеристика и не понравилась Ирине Николаевне, виду она не подала, развела руками:

— Внешностью, как вы понимаете, обязана предкам. А на них суда нет. Мария Петровна, где ваша медицинская карточка и заключения, оставленные двумя бригадами «Скорой помощи», которые здесь побывали прошлой ночью?

— Ага, донесли? Вон там на столе лежат. А тебе донесли, что я прежде лечилась в кремлевской поликлинике?

— Я в курсе. — Врач подошла к столу и принялась читать бумаги.