Вызываем огонь на себя

«Я, наверное, скоро вернусь!» — сказал Костя Поваров своим друзьям в Дубровке и Сеще. Но Костя не вернулся ни в Дубровку, ни в Сещу, ни в Вельскую к матери. Не пришел он и в лес. В тот сентябрьский день всю округу облетела весть: старший полицейский Поваров погиб.

— Не может этого быть! — не поверил Федор, когда ему доложили о несчастье. Зная о том, что Костя должен прибыть в лес, Данченков запретил своим бойцам выходить из лагеря: ведь всем и каждому не объяснишь, что за старший полицейский Костя Поваров.

Что же случилось? Как погиб Костя Поваров, хозяин сещинского подполья?

Ночью партизаны заминировали большак между Струковкой и Алешней. Утром показался крестьянский обоз с хлебом и картофелем под конвоем немцев и полиции. Какой-то полицай заметил мину под второй телегой. Немцы остановили обоз. Под угрозой оружия они стали заставлять крестьян разминировать дорогу. Костя Поваров спешил в лес. Ночью на тайной посадочной площадке партизан в лесу сядет самолет «У-2», а назавтра старший полицейский Поваров увидит московские бульвары и Кремль… Но он не мог пройти мимо. Он лучше разбирался в минах, не раз ставил их и решил выручить из беды крестьян, своих земляков, обреченных на смерть. На помощь пришел Елизар Полуков, связник из Струковки, хорошо знавший Костю. Они сняли одну мину, и тут Полуков нечаянно наступил на вторую тщательно замаскированную мину…

Партизанские минеры не поскупились на тол, доставленный августовской ночью самолетом с Большой земли на ту самую тайную лесную посадочную площадку… Поваров и Полуков не мучились, их сердца перестали биться почти сразу…

Полицаи тут же забрали оружие Кости Поварова, сорвали окровавленную одежду с еще теплого тела, забрали винтовку и наган. Один из гитлеровцев заметил туго свернутую шелковую трубочку в распоротом взрывом обшлаге рукава. Он развернул ее. Это была «шелковка» — на кусочке крепкого шелка было отпечатано удостоверение Константина Поварова — разведчика Красной Армии. Федор Данченков предлагал всем партизанам оказывать всемерную помощь старшему полицейскому.

Ночью в Струковку приехал Василий Николаевич Поваров — дядя Кости. Но было уже поздно — ему сказали, что немцы забрали все документы Кости.

Опасаясь за собственную безопасность, начальник сещинской полиции Коржиков и переводчик Отто Геллер, рекомендовавший Поварова в полицию, замяли дело с «шелковкой». Но полгода спустя, когда начались массовые аресты в Дубровке и Сеще, оберштурмфюрер Вернер дознался о ней…

Вечером того дня, когда погиб Костя, Аня, бледная, с осунувшимся лицом и горячечными глазами, долго говорила с Яном Большим:

— Когда я передала Косте приказ о вызове в Москву, он сказал: «Видно, речь пойдет об усилении нашей диверсионной работы. Ведь наши летчики заняты теперь в Сталинграде». Это его последние слова. Значит, Ян, надо усилить диверсионную работу! Но кто теперь будет нами руководить?..

— Ты, Аня, — твердо сказал Ян Большой. — Мы считали и будем считать тебя своим командиром.

— Нет, что ты! Не могу я!..

Аня не рыдала, не билась в истерике. Но по щекам её неудержимо лились горячие слезы.

В деревне на пути от Сещи к лесу, в поселке Преснова-Пильня, Аня встретилась на явочной квартире с Федором и Дядей Колей. Они тоже непременно хотели, чтобы организацию возглавила Аня Морозова.

— Пойми, Аня, — уговаривал ее Данченков, — больше некому. Да ты и так фактически руководила половиной организации. Твоя группа девушек, польская группа, чехословацкая группа — ты создала все эти группы. Они за тобой и останутся. А остальные группы Поварова в Сеще и сещинской полиции, в Вельской, Яблони, Радичах — и дубровская организация будут действовать самостоятельно. Они не должны знать тебя и твоих подпольщиков. Мы уже с Дядей Колей подумывали о том, чтобы выделить твой интернационал в особую организацию, глубже ее законспирировать, ограничить ее слишком широкие связи. И то ненормально, что твоя, Аня, организация связана не только с нами, но и с Виницким, но эту связь я не могу вам запретить. А у Поварова были еще связи и с рогнединскими партизанами и разведчиками. Все это увеличивало шансы провала. Твоя организация, Аня, для нас самая нужная, самая ценная. Береги ее.

— Извините, Федор Семенович! — прошептала Аня, вытирая концами косынки брызнувшие из глаз слезы. — Вот видите, какой из меня командир! Девчонка я, слезы у меня близкие!..

Успокоив кое-как Аню, Данченков и Дядя Коля указали Ане два канала связи для передачи сведений из Сещи в лес. Аня заучила новый пароль.

— Пароль очень прост, — объяснил Дядя Коля, поглаживая рыжую бороду. — Сегодня шестнадцатое сентября. Тот, кто придет к тебе, назовет цифру, состоящую из вчерашнего и завтрашнего числа. Итак, какой пароль сегодня?

— Пятнадцать-семнадцать, — без запинки ответила Аня. Ей вспомнился первый пароль — свой собственный красный шарф на шее Маруси Кортелевой из Шушарова. Всего три с половиной месяца прошло, а сколько пережито, сделано, выстрадано…

— Точно! — довольно улыбнулся Дядя Коля, ласково поглядывая на Аню своими голубыми, с лукавинкой глазами.