Вызываю огонь на себя

– Это не то. В общем, вручили нам дипломы, нагрудные знаки, прошли торжественным маршем, крикнули «все» и разошлись по взводам отмечать событие. Тут же – родственники, друзья, подруги, полный плац, взводы вышли за территорию. Достали закупленное ранее шампанское, по пузырю на каждого, выпили из горла полбутылки и разбили тару в середине круга. А вечером у нас было заказано кафе. Названия сейчас не помню. Выпускной вечер, так сказать. Ну мы с дружком моим закадычным Мироном пошли после торжеств в училище к нему на хату, он был местный, там же лежала форма новая и гражданская. Переодеваться не стали, сам понимаешь, только офицерские погоны надели. Дома, как положено, нажрались, туда еще двое парней подкатили, отец Мирона тоже не прочь бросить на грудь. Так – до вечера, к семи решили в кафе ехать. Еще соображали нормально. На улице – четверо местных. Стоят в сторонке, вроде ничего. Мы такси ловить. Идет тачка. Мирон руку поднял, и пацан штатский тоже поднял. Таксист остановился, мы к машине, и штатские туда же. Уступать никто никому не хотел, ну слово за слово, дали в морду местным и поехали. Тогда я брюки кровью забрызгал, до сих пор берегу, первые парадные брюки.

Жилин посмотрел на подчиненного, чему-то улыбнулся, но не перебивал.

Теперь можно и поговорить – не совещание.

Соболь взглянул на старшего лейтенанта:

– Это все хрень, ты про женитьбу несостоявшуюся расскажи.

– Так слушай. Не перебивай, я все по порядку расскажу, иначе ни хрена не поймешь.

– Ладно, – согласился прапорщик.

Старший лейтенант продолжил:

– Заходим в кафе, а там, мама моя родная, баб – как грязи. На одного нашего по три, не меньше, если не больше красавиц. А главное – незнакомые. За годы учебы многих знали, а на выпускном знакомых – раз-два и обчелся. И откуда взялись?

– Так друзья, наверное, пригласили.

– Спрашивал, сами удивлялись. Ну ладно. Пришли так пришли, нам же лучше. Обмыли звезды, выпили. Потом по второй, третьей, танцы-шмансы, смотрю, около меня блондинка за столом сидит. И подкладывает в тарелку салат, – закусывай, мол, а то развезет. А меня уже повело, и закуска не помогла. Помню только, танцевал с блондинкой, затем память отрубило начисто. Просыпаюсь в какой-то спальне, незнакомой, рядом эта блондинка, голая, я тоже голый, форма аккуратно на кресле развешана. Проснулась и девица, улыбается:

– Доброе утро, дорогой!

Старший лейтенант изобразил голос и мимику девушки так, что засмеялся и командир группы, и сидевшие поблизости офицеры, невольно слышавшие рассказ балагура и всеобщего любимца.

– Доброе, – говорю. А сам улыбаюсь. Ведь ни хрена не знаю, кто она, как звать, как на хате этой оказался и что за хата, в каком районе. Полный провал памяти. Но трахнулся с ней точно, следы остались. И ведь не спросишь: ты кто? И где я?

Она мне: как самочувствие, Боренька? Прикинь – Боренька, это тебе не халам-балам, ласково называет, словно я ей как минимум любовник. Оказалось, гораздо хуже. Лежим, короче, она гладит меня по груди, мурлычет, – сейчас в училище съездим, папа отвезет, документы получишь, в аэропорт за билетами, потом в ЗАГС, заявление подадим, мама быстро все устроит, как раз до вылета к твоим, это значит к моим в Нижний. Успеем и расписаться, и свадьбу справить. Ну, думаю, попал по самое не могу. Это получается, я обещал ей жениться. Вообще-то она ничего такая, красивая, фигуристая, но… жениться-то я не собирался.

А тут мужик какой-то врывается в спальню. Проснулись, голубки? Нашел голубков. Девица: да, папа, проснулись, сейчас встаем. Он: ванна готова, кофе тоже, мы с мамой в столовой ждем. Свалил. А подружка тут на меня навалилась: хочу, дорогой, сил нет! Ну, честно говоря, и я был не против перепихнуться, раз возможность есть. В общем, ударились в секс. Тут она такое стала вытворять, что я подумал: нет, девочка, найди ты себе в муженьки какого-нибудь лоха.

Соболь облизнул губы:

– А чего, Боря, вытворяла?

– Все, что можно придумать.

– Ты имеешь в виду…

– Да, именно это я и имею в виду. Секс у нас вышел разнообразный, развратный, девочка оказалась совершенно без комплексов.

– Ништяк, – проговорил Соболь.

– Вообще-то кайф обалденный, но это тогда, а что было бы после свадьбы?

– Да, – проговорил Жилин, – в спецназ бы точно не попал.

– Почему это? – поинтересовался Смирнов.

– А как бы ты с ветвистыми рогами служил? А рога тебе эта девочка наставила бы знатные.

– Если в этом смысле, базара нет. И я, кстати, смекнул тогда: надо делать ноги.

Старший лейтенант устроился поудобнее.

– Ушла подружка в ванную, я – к креслу. Нет, сначала трусы нашел, забились у задней стенки кровати. Потом – к форме. Документы на месте, деньги тоже, это те, что оставались, в финчасти отпускные еще не получал. Вроде в удостоверение никто не заглядывал. Да заглядывали, ничего не увидели бы. В смысле семейного положения. Я же холостым был.

– Как будто сейчас женат, – сказал Соболь.

– И сейчас холостой. Ты будешь слушать или перебивать?

– Давай, давай, Боря, – подбодрили другие.

– Как узнал, как зовут-то ее?

– Узнал просто: отец ее назвал Галиной.

– И что дальше?