VZ. Портрет на фоне нации

Это некрасивый разговор с обеих сторон — прежде всего корыстный; а с другой стороны — что Зеленскому было делать? Ему надо любой ценой заручиться поддержкой США, и Трамп вроде бы коллега, и просит-то всего ничего — помочь с объективным расследованием дела Хантера Байдена. Обещают за это финансовую помощь и великую экономику. Даже в Штатах, когда этот разговор напечатали, не нашли никаких оснований для импичмента Трампа. А кроме того, никакого компромата на Хантера Байдена Зеленский не передал, что и привело к отказу Трампа с ним встречаться. Он-то, видимо, думал, что перед ним новичок и непрофессионал, а Зеленский, как сказано выше, очень и очень себе на уме. Возможно, тем же иррациональным чутьем, которым руководствовалась Украина при выборе Зеленского, сам Зеленский угадал, что дальше ему придется иметь дело с Байденом, и Байден в самом деле ему помог, хотя и неохотно, и не сразу.

Но вот с кем у Зеленского сразу сложилось, так это с Борисом Джонсоном. С ним был один из первых разговоров 24 февраля, он трижды с начала спецоперации посещал Киев, ему всерьез предложили после премьерства стать мэром Одессы, и он шутя согласился, вот он Зеленскому по психотипу близок. Потому что старые, как Трамп и Байден, войны компромата и перетягивание штата Флорида его совершенно не интересовали — ему хотелось открыть новую страницу в мировой политике. По факту он ее и открыл, но чудовищно дорогой ценой. И вот Джонсон, в отличие от Байдена и тем более Трампа, — тот самый политик нового типа, с которым Зеленский хотел иметь дело.

Что это за новизна? Как и Зеленский, он работал в медиа, у него в общей сложности тридцать лет журналистского стажа, из них первые десять — политическая журналистика, а потом автомобильная колонка в GQ. Политически они с Зеленским вроде бы ортогональны — Джонсон всегда был евроскептиком и стремился вырвать Британию из ЕС, в чем и преуспел, а Зеленский очень туда стремится, и европейская бюрократия его не пугает; но не будет преувеличением сказать, что Зеленский тоже евроскептик, потому что нынешняя Европа всетерпимости и половинчатых решений совершенно его не устраивает. Можно сказать, что оба, каждый со своей позиции, пытаются разбудить Европу, вернуть ей принципиальность, научить сопротивляться (не на почве русофобии, как поспешат сказать многие, а на почве модерна, с которым Россия как раз намерена покончить). Ну и вообще — сходная стилистика, открытость, экстравагантность, храбрость, демонстративность, не зря Джонсона в Чернигове посвятили в казаки и записали в войсковые книги под именем Бориса Чуприны (Борис Чуб, так сказать, хотя такое прозвище и Трампу подошло бы). «Он устроил вечеринку на день рождения во время пандемии COVID. Из-за него локдауны продолжались слишком долго. Он позволял своей девушке, а теперь — жене, подстригать себя. Его прическу делал дорогой лондонский парикмахер, приезжавший к нему домой. На публике он неряшлив. Он — аристократ. Он был журналистом. Он слишком много пьет. Он красит волосы, хотя его сестра Рэйчел настаивает на том, что вся семья Джонсонов — натуральные блондины; наверное, эта информация немного излишня. О его волосах вообще многое говорят. Его волосы — секретный ингредиент его политического успеха, равно как и тайный порок, Ахиллесова пята, позволяющая прогнозировать его политический крах. Он ленив и равнодушен к премьерским обязанностям» — так предваряет интервью с ним еврейский сетевой журнал Tablet в феврале 2023 года. Это интервью взял Дэвид Сэмюэлс, редактор «Таблетки», реально крутой малый, не заморачивающийся политкорректностью и называемый основателем нео- гонзо-журнализма. Вот как он пишет о Джонсоне далее: «Уже готовясь уйти с должности (за год до отставки), Борис Джонсон сделал важнейшую вещь, которую делал британский премьер со времен неудачного захвата Суэцкого канала, выхода из Индии и Палестины, а также победы во Второй Мировой. Он встал за Украину и против Путина, когда Украина осталась одна — на передовой войны за демократию. Украину, которую никто особо не хотел защищать, кроме самих украинцев, Украину, которую остальной мир считал боксерской грушей для россиян или банкоматом для коррумпированных американских политиков, знай веселившихся на российских яхтах, трахавших местных эскортниц и набивавших карманы деньгами из нефтяных и газовых компаний, доля в которых принадлежала Путину. Единственный среди западных лидеров на это отважился Борис Джонсон — персонаж маппет-шоу, возомнивший себя Черчиллем. Он счел, что украинцы будут бороться.