VZ. Портрет на фоне нации

— Это катастрофа. И суть в том, что я увидел, как Путин может сбросить 500-килограммовую бомбу на восьмиэтажный дом и просто уничтожить его до основания — без всяких угрызений совести, без понимания законов войны или человечества. Но он делает это постоянно по всей оккупированной территории Украины и в тех местах, где он атакует. И он постоянно пытает, калечит, убивает невинных гражданских. Я очень боюсь, что Украина может устать. Зеленский в Лондоне произнес невероятную речь, требуя самолетов. Это абсолютная правда — им нужна куча всего, чтобы остановить российскую агрессию, но и чтобы освободить оккупированные Россией земли тоже. Это единственный способ закончить эту историю. Но не забывайте, что сопротивление этому было всегда. Полтора гора назад, я помню, мы с Беном Уоллесом, министром обороны Соединенного Королевства, рассматривали возможность поставки переносного противотанкового вооружения — NLAW. Система говорила нам: «Нет! (повторяет 5 раз). Это будет эскалация. Это спровоцирует россиян». А мы это сделали. Это было невероятно важно — NLAW, Javelin, которые отправили Соединенные Штаты, еще Дональд Трамп их послал, — это было бесценно, украинцы смогли себя защитить на поле боя, я под Киевом видел их в действии. Потом у нас был спор по HIMARS. Затем — спор по Multiple Launch Rocket Systems.

— «Не надо им давать боевые танки».

— Точно. Каждый раз, как мы оказывались на этой развилке, мы выбирали предоставление украинцам того, что им нужно. Но мы делали это медленно. А я говорю: давайте не будем оказывать помощь «по каплям». Мы не пипетка. И на самом деле мы предоставляем огромные объемы помощи. Кстати, хочу поприветствовать и горячо поблагодарить Соединенные Штаты Америки. Считаю, что то, что делает Америка, прекрасно. Думаю, что Америка снова стала арсеналом демократии и свободы.

— А что республиканцы? Возражают?

— Да нет, большинство республиканцев, с которыми я встречался, еще и хотели бы действовать быстрей Байдена. Но есть люди, которые придерживаются очень своеобразного взгляда на происходящее, и я действительно не могу этого объяснить. Они каким-то образом пришли к тому, что Путин у них ассоциируется с консерватизмом или отстаиванием традиционных ценностей, а Украина — с новизной. Э, минуточку! Насколько консервативно приступать к уничтожению демократии и свободы в ни в чем не повинной европейской стране? Насколько это консервативно — поощрять преследование групп христианских меньшинств, например, которые не придерживаются официального государственного православия? Во всем, что делает Путин, и близко нет ничего консервативного. Впрочем, подавляющее большинство республиканцев тверды в солидарности с Украиной.

— Вы думали, что Путин нападет?

— Что значит думал? Я знал. С середины ноября.

(Дальше мы узнаем нечто очень интересное, о чем Джонсон знал, но вслух до поры не говорил. И Зеленский знал. И все это на него давило — Д. Б.)

— Я ездил туда в апреле, потому что шли такие разговоры... что может быть заключена сделка. Типа новый Минск: «Ты храбро сражался в течение шести недель. Это замечательно. Мы все знаем, что в конце концов ты проиграешь, давай кончать». Но ведь нет никакой сделки, которую можно заключить с Путиным, даже если бы вам удалось убедить украинцев принять план «земля в обмен на мир». Что вы ему собираетесь отдавать? Мариуполь? И вы думаете, что в обмен на Мариуполь он остановит войну? Мало того, что это морально неприемлемо, катастрофично, но это еще и бессмысленно. Потому что не верите же вы в самом деле, вы не могли бы положиться на то, что он будет соблюдать какие-либо условия? Мало он вам показал в 2014 и 2023? Если бы он поставил себе целью доказать, что с ним нельзя иметь дело, он бы не мог сделать этого лучше, чем в 2023. Не было способа сделать это более решительно и, я бы сказал, элегантно.

— На Зеленского сильно давили?

— Не знаю. Но что толку на него давить? На Западе наверняка было много разговоров на эту тему, но он никогда бы не пошел на такую сделку для Украины. Мое дело было ему сказать, что у него всегда будет непоколебимая поддержка Великобритании. Украина кровью купила свою свободу, свою государственность, свое место в Европе. Никто не может этого отрицать. Вот что произошло за последний год. Они сражались. Они гибли. Они сдерживали этого тирана и эту военную машину. Как вы думаете, чем Европа, Англия и НАТО сейчас обязаны Украине? Украинцы сражаются за всех нас. Украинцы сражаются за поляков, за грузин, за молдаван, за прибалтов. Они сражаются за каждую страну, границы которой могут быть изменены силой в любой точке мира. Это огромная жертва, на которую они идут. И еще они показывают, почему Путин был неправ. Они заслуживают безмерного, беспримерного уважения. Очевидно, что их прием в ЕС надо ускорить. Что касается НАТО... Если бы вы спросили меня до войны, до того, как Путин совершил свой безумный поступок, собирается ли Украина вступить в НАТО в ближайшее время, — я бы сказал...

— Ну, Владимир Путин сам задал вам этот вопрос.

— Да. Реальность, откровенно говоря, была такова: внутри НАТО была достаточно сильная группа, чтобы заблокировать Украину, и ее бы не приняли, грубо говоря, пока ад не замерзнет. Но теперь Путин начисто уничтожил аргументы против членства Украины в НАТО. Отсутствие Украины в НАТО означает самую страшную войну в Европе за последние 80 лет, колоссальные страдания, глобальную экономическую катастрофу. Теперь Москва утратила всякое право на протест. НАТО не является враждебным альянсом. НАТО — оборонительный альянс. И Путин своими действиями доказал шведам, финнам, что НАТО необходимо для них, и он, безусловно, доказал, что это необходимо для Украины.