Взаимовыгодное сотрудничество (СИ)

И вот это вот его «малышка» вовсе заставляло чесаться кулаки, потому что оно не было милым и приятным, как у Чон Чонгука, а потому что было ехидным и насмешливым, выводящим из себя. Еын и рада бы была влепить ему хуком справа или разбить ещё раз в кровь нос, да вот только руку ей на себя поднимать позволял один только Минхо, забавляясь и играя, а любой другой почти наверняка уложил бы её на лопатки при первой возможности — проверять это девушка совсем не хотела. Исключением были разве что её одноклассницы из средней школы, которые на дух Ли Еын не переносили и пытались всё выдрать ей волосы, хотя бить надо в шею, в почки, лицо и грудь — этого только глупец не знает. Именно поэтому из всех сколок именно она победителем и выходила.

— Я не малышка, — процедила сквозь зубы девушка, стараясь не отвлекаться на посторонние факторы, хотя и игнорировать их было жутко непросто. — И я страшно занята, господин Чон.

Еын было противно от самой себя, но у неё теперь каждый встречный, за исключением Минхо, автоматически превращался в «господина» и получал вежливое «вы», потому что в воображении не переставал гоготать пугающе Мин Юнги, хлопающий ремнём по собственной ладони. Она практически не видела его за прошедшие пол недели, и предпочла бы не видеть и дальше, вполне довольствуясь одними только воспоминаниями.

Еын помнила, как Минхо сказал как-то совсем недавно: «Ну ты прямо как шёлковая стала. Продержишься дольше — возьму тебя в жёны, а периодически буду к господину Мину отправлять, для профилактики». Она тогда схватила с дивана в гостиной подушку и вжала изо всех сил её в лицо друга, повалив того на мягкую обивку и слыша, как он пытается хохотать и ловить её запястья свободными руками. Еын ничего смешного в этом не видела совсем, считая себя самой настоящей трусихой, которую запугать оказалось слишком легко. Однако подушку от лица веселящегося Минхо пришлось убрать, потому что как раз в тот момент на лестнице показался злополучный «господин Мин», поднявший брови так красноречиво, что она, кажется, даже услышала звук рассекающего воздух ремня. Еын в итоге и сейчас чуть содрогнулась, чувствуя, как мурашки пробежали по спине, и поправила стоящий на коленях ноутбук.

— Понял, — хмыкнул Чон Хосок, расположившийся на диване рядом и сидящий к ней боком, руку закинув на его спинку, а одну из ног согнув в колене, — не претендую. Ну так что, не-малышка, — протянул он довольно, а Еын искренне постаралась не закатить глаза, сетуя на то, что человек, которого боялась половина Сеула, оказался совсем не таким, каким она его себе представляла, — будешь жить у меня?

— Не буду, — хмыкнула Еын, хотя, конечно же, согласиться жутко хотелось хотя бы из-за того, что ночевать в мотеле, где стены были жутко тонкими, а стоны за ними — слишком наигранными и громкими, было невозможно.

— Почему?

— Потому что вы извращенец, — пожала она плечами, и мужчина подавился воздухом, выпучивая глаза, пока сама Еын едва сдерживала довольную улыбку, что так и хотела растянуться по всему лицу.

— Это я-то? — потрясённо выдохнул Чон Хосок. — Да я по доброте душевной!..

— Знаем мы вашу эту душевную доброту, — усмехнулась девушка, поворачиваясь всё-таки к нему лицом и скрещивая на груди руки. — Вы даже сюда заявляетесь иногда с девушками. И каждый раз — с разной.

Хосок замер ненадолго прямо с открытым для явных возражений ртом, а потом медленно растянулся в улыбке и, сощурившись, отметил:

— А ты ещё и наблюдательная.

— Ну я же тоже женщина, — фыркнула Еын в ответ и снова вернулась к работе, поправив коротко крышку ноутбука.

— Я просто очень творческий в душе человек, — протянул мужчина. — И душа моя требует разнообразия, понимаешь?

— Разнообразия венерических болезней? — хохотнула девушка, тут же схлопотав по кончику уха щелбан, и ухватилась за него, посмотрев на Хосока со страшной обидой.

— И на всё у тебя есть ответ, — хмыкнул он и кивнул. — Займёшь моё место, когда я умру.

— Наследство прилагается? — сощурилась она и, получив кивок, улыбнулась. — Тогда очень надеюсь, что это произойдёт скоро.

— Вот же мелкая, — прошипел Хосок, однако сам же рассмеялся, и Еын неожиданно даже для самой себя захихикала в ответ.

Это правда казалось ей странным — он действительно раздражал нещадно, отвлекал и тормозил всю работу, никак не проходя мимо, едва только замечал её краем глаза. Зато заставлял улыбаться и не позволял чувствовать себя слишком напряжённо в своём присутствии. Чон Хосок тоже был засранцем, но засранцем хорошим — как раз в противовес Мин Юнги, который наверняка попытался открутить бы ей голову, ляпни она такое в его присутствии. Еын плохого в своих словах ничего и никогда не видела, привыкнув говорить то, что думает, и так, как думает. А всё остальное напускное и излишне официозное, притянутое за уши и никому на самом деле ненужное всегда считала действительно неуместным. И Чон Хосок, как бы то иронично ни было, кажется, был тем единственным человеком, который её в этом полностью поддерживал.