Взаимовыгодное сотрудничество (СИ)

Невысокий, далеко не стройный, совершенно обычный и типичный — каких миллионы, не особенно молодой и идеально подходящий под те критерии, что она сама посчитала важными. В голове тут же раздался голос Еын: «Но любить ведь надо тоже», но Черин только отмахнулась от этого мысленно, решив для себя, что любила достаточно. Теперь — как бы эгоистично то ни было — пусть любят её.

— Вас, должно быть, родители заставляют ходить на свидания? — предположил Мёнки спустя почти полчаса ни к чему не обязывающих разговоров и ожидания блюд.

Беседа давалась ему крайне непросто: он смущался, запинался, путался в словах и замолкал. Черин в ответ только улыбалась, вновь почувствовав себя на месте девушки-сопровождения, и изо всех сил старалась, чтобы тот неудобств не ощущал. Однако вести разговор будто бы с самой собой оказалось очень сложно.

— Вовсе нет, — чуть качнула она головой. — Это лишь моё решение. Однако мама меня в этом полностью поддерживает.

«Потому что не имеет об этом никакого понятия», — тут же добавила Черин мысленно и едва не скривилась. Было обидно.

— А отец? — легко заглотил крючок мужчина для продолжения разговора, и девушка улыбнулась вновь.

— Боюсь, я совсем не помню его. Я даже и не знала отца. Мама воспитывала меня одна.

— Ваша мама большая молодец, — кивнул Мёнки. — Она вырастила потрясающую дочь.

Черин чуть прищурилась, чувствуя, как тошнота подступает к горлу и как дрогнули приподнятые уголки её губ. А сама подумала, правда ли Ха Нара вырастила её, не стесняясь давать пощёчины, припоминая каждую потраченную на неё вону и повторяя снова и снова, что отец никогда бы не бросил её, не мешай новорожденная Черин ему своими постоянными криками и воплями.

Когда она прощалась с О Мёнки, стоя на крыльце небольшого ресторана, девушка думала только о том, что вряд ли сможет встретиться с ним ещё раз. Потому что вновь испытывать такие невероятные трудности, пытаясь выдавить из себя то немногое хорошее, что было в душе, казалось почти невозможным, почти невероятным. Однако проблема была в том, что Пак Черин по-другому не умела. Не могла.

***

Еын, свернувшись клубочком, лежала головой на её коленях, взгляд вперив в пустую стену её невозможно маленькой комнаты-клетки, а Черин перебирала задумчиво пряди её волос, размышляя о том, почему жить с каждым прожитым днём становится только сложнее и невыносимее. Она думала иногда о том, что избавиться от всего на самом деле просто — многие люди, во всяком случае, действительно находят покой в смерти. Черин, правда, не знала, находят ли они покой моральный, а проверять не спешила, страшась сама не зная чего. Боль физическая пугала меньше всего, а вот то, что было внутри, нуждалось в исцелении просто невероятно.

— Онни, — протянула Еын, и девушка вопросительно мыкнула, — ты снова? — Черин поджала губы и прикрыла в усталости веки. — Ты думаешь слишком громко. Не думай об этом, пожалуйста, не делай себе больно этими мыслями… И мне тоже.

— Прости, — прошептала девушка в ответ.

Она не помнила, когда и почему они с Ли Еын — девочкой, что младше неё была на три года, но казалась иногда много старше — стали вдруг так близки. Черин помнила только, как в один миг перестала улыбаться при ней и строить из себя насмешливую и уверенную. Как уткнулась ей в плечо, в очередной раз разуверившись просто во всём, и расплакалась навзрыд, позволяя самой настоящей истерике накрыть её с головой. Семнадцатилетняя Еын тогда не сказала ни слова, не спросила ровным счётом ничего, не попыталась успокоить и поддержать — лишь обняла её крепко и стоически вытерпела все те долгие минуты, которые она сотрясалась в жалости к самой себе. Черин за это ненавидела себя тоже, но Еын только наклонила набок голову и мягко улыбнулась.

— Если мы не будем жалеть сами себя, никто не будет, — сказала она тогда. — Если этого не делает жизнь, если этого не делает общество, то остаёмся только мы сами. Я есть у себя, а ты есть у тебя. Уже не так плохо, да? — хмыкнула девочка. — Тем более, теперь у тебя есть ещё и я. Двое — уже не один.

Черин чуть улыбнулась, вспомнив это, и, наклонившись ближе к подруге, проговорила:

— У меня свидание через полчаса, сладость, а я до сих пор не готова.

— И пусть весь мир подождёт, — расплылась в широкой улыбке девушка, — пока я лежу на твоих коленях. Правда, твоему будущему мужу жутко повезло, потому что это не какой-то вшивый эконом-класс.

Черин рассмеялась — искренне и громко — и всё же последовала к шкафу. Ей вдруг как-то резко разонравились все те вещи, что она носила и покупала прежде. Это всё принадлежало той Пак Черин, которую она ненавидела всеми фибрами своей души, осознавая вместе с тем, что они на самом деле — одно целое. Но девушка решила отказаться от всего, забыть, будто бы страшный сон, и попытаться быть той, кем хотела быть всегда.

— Ты должна надеть что-нибудь особенное, — протянула Еын с её кровати. — Что-нибудь, что надела бы Пак Черин, которая никогда не стала бы улыбаться и притворяться в угоду другим.

— Думаешь, это так просто?