Взаимозависимые. Поколение Сандрин

Родители, не менее шокированные, завороженно смотрели на сцену. Аккуратно коснулась мамы, шепнула:

– Я в туалет, скоро буду.

Она хотела сопроводить, но я, помахав картой, выбежала из зрительного зала. Страх сдавил грудь, мешая вдохнуть так необходимый воздух. Растирая сплетение, брела вдоль пестрого коридора, не видя никого перед собой.

Я точно не поступлю… глупая, глупая затея. Там выступают лучшие. Теперь понятно, почему меня не в первый день оценивают. Сначала идут профессионалы, дальше талантливые, а за ними я. Как запасной вариант.

Стерев злые слезы, толкнула белые двери. За ними оказался не туалет, а аудитория, наполненная множеством музыкальных инструментов. Все стояло в определенном, неведомом мне порядке. Прикрыв за собой двери, осмотрелась. Никого. Чуть смелее прошагала вдоль инструментов, касаясь каждого: барабаны, виолончель, труба, рояль.

Остановившись перед белым инструментом, горестно выдохнула. Полированное дерево блестело от лучей обеденного солнца. Табурет звал присесть. Не стала отказывать себе в удовольствии. Здесь я точно в первый и последний раз. Подышу атмосферой творчества и поеду домой строить очередной план по встрече с сыном.

Приподняв крышку, прошлась пальцами по клавишам. Совсем другие ощущения. На планшете я не регулировала силу надавливания, на синтезаторе нажатие давалось легче, а здесь приходилось с усилием нажимать на нужную ноту. С опаской покосилась на дверь.

Звук музыки услышат из коридора.

Быстро подбежав к двери, заперла ту на засов.

– Один раз, никто не узнает.

Присев, смело прошлась по нотам. Прикрыв глаз, окунулась в свою боль:

– Суету отринув, порознь бок о бок идем. Сожаления – в прошлом, честь ведет вперед… – голос сорвался на всхлипы. Истерика не давала петь, ошейником сдавила голосовые связки. Закашлявшись, перестала мучить инструмент.

– Если это припев, то у тебя большие проблемы! – звонкий девичий голос раздался за моей спиной.

Скрипя, как старая дверь, обернулась к неожиданному слушателю. Высокая, тоненькая, словно тростиночка, азиатка сидела на парте и по-детски мотыляла ногами. Прямая челка скрывала лоб, а короткие волосы кончиками касались худеньких плеч. Одета в комбинезон с множеством нашивок мультяшных персонажей. В целом выглядела невинно, если не смотреть в глаза. Те горели алым огнем, скрывая зрачок. Резко спрыгнув с парты, девушка приблизилась.

– Ноты с собой? – бесцеремонно спросила она.

Обалдело кивнув, достала тетрадь из набедренной сумочки. Потеснив меня на табуретке, азиатка поставила ноты. Одним глазом глядя на них, играла мелодию Марины.

– Я буду аккомпанировать, а ты пой, – скомандовала сурово девушка, не поднимая глаз от клавиш.

Закивав, с нужного момента запела куплет, однако мгновенно остановлена восклицанием:

– Серьезно?! Без вступления? Сразу петь? Куда спешишь!? Поезд? Самолет? Никуда не годится! В песне должно быть вступление. Обратить внимание зрителей, принудить их перестать ковыряться в носах… Вот так!

Девушка запорхала пальцами над клавишами. В ее исполнении мелодия звучала иначе. Если в моей версии она походила на одуванчики, то под руками незнакомки распускалась желтыми хризантемами.

– Ты не так играешь, – указала на ноты. Девушка действительно нажимала на клавиши с другой длительностью, меняла тональность.

– А ну тихо! – рявкнула на меня она. – Пой лучше, мне надо услышать весь текст. Излей в стихах эмоцию, нужную тебе.

Сглотнув, подальше отсела от девушки. Постаралась запеть, но тяжелая атмосфера угнетала. Встав, подошла к окну. Так-то лучше. Тиски ее присутствия отпустили. Рассматривая прибывавших в стены академии, запела. Мыслями витала рядом с сыном.

Как ты, Кристиан? Скучаешь так же сильно? Мечтаешь о нашей встрече?

Закончив исполнять песню а капелла, повернулась к азиатке. Девушка на худеньких коленях разложила нотную тетрадь, черкала мои ноты, дописывая свое виденье музыки.

– Как долго ты за инструментом? – спросила она, не прекращая писать.

– Два года.

В алых глазах мелькнуло удивление. Мотнув головой, она зачеркнула написанное и поверх записала третий вариант мелодии. На минуту между нами повисла тишина.

– Твое стихотворение… – протянула девушка. – Кому посвятила свою оду? Кто вдохновил тебя на столь грустную песню?

– Один близкий человек, – ушла от прямого ответа.

– Стихи говорят о твоем разбитом сердце, я думала, что все стандартно: несчастная, не взаимная любовь, но несколько строк… Будто вы расстались не по своей воле… и ты хочешь вернуть его. Так? – внимательно посмотрела на меня оборотница.

Скупо кивнув, покраснела. Так очевидно?

– Я закончила, сыграешь по моим нотам, – передала мне тетрадь азиатка.

Прижав свое будущее, улыбнулась ей. Несмотря на грубость, она мне помогла. Протянув ладонь, представилась:

– Анна Новицк.

Окинув мою руку взглядом, в котором было отвращение, девушка нехотя ответила:

– Ая Хон.

6 глава

Вздрогнув от сигнала, потянулась к телефону, тот мигал непрочитанным сообщением. Разблокировав экран, прочитала:

«Я внизу, спускайся».