Взаимозависимые. Поколение Сандрин

– Прости, Кенна. Не в этом году. Будет много журналистов, клан. Давай через неделю после годовщины. Все успокоятся и не так будут наседать на территорию поместья, а там у отца день рождения. Отметим, отдохнем. Как думаешь?

Кенна понуро кивнула и, пожелав хорошего отдыха дома, отключилась. Обиделась.

Все ради защиты, сестра. Смертников навредить тебе хватало во все века.

Припарковавшись у протоптанной тропинки, из бардачка достал защитную маску. Без нее на маковое поле не войдешь. Сейчас самый сезон цветения и опыления. Надев маску, вышел из машины. Первые из Преданных уже стояли у Audi. Жестом отпуская их, направился вниз по тропинке. Мне не нужны свидетели. Свое горе я привык вкушать в одиночестве. Наслаждаться его тошнотворно горьким вкусом, приучая себя не морщиться, пока сердце наполняется болью.

****

У дома меня ожидал Коул. Двуликий после смерти Франциска занял пост дворецкого в поместье Волуаров, параллельно занимаясь административными делами клана. Его родители работали на мою маму, возможно, через кровь передалось желание оберегать очаг глав клана французских оборотней.

– Где отец?

В последнее время новых уведомлений об передвижениях Жерара не поступало. Последний всплеск агрессии у отца был в марте. Затишье перед бурей. Неконтролируемое безумие Зверя всегда залегало на дно перед новым нападением. На календаре август, скоро годовщина смерти мамы, годовщина обещания.

– Глава клана у госпожи, – уведомил Коул, ожидая моего распоряжения.

«У госпожи» означало, что отец сидит у статуи матери, на краю сада. Его излюбленное место пребывания. Мне стоило самому догадаться.

Попросив Коула подготовить обед, направился по тропинке к саду. Окидывая фасад дома, сделал мысленную пометку обновить декорный камень, перекрасить ограждение, расширить дорожку в сад.

Последний капитальный ремонт в поместье был больше века назад, после того как горело поместье при попытке глупцов похитить Кенну. Тогда здание сгорело подчистую, унося за собой жизни многих двуликих. В том пожаре погибла Дороти. Моя дорогая, любимая няня. В силу возраста Лисице не удалось выбраться из ловушки огня. Скончалась из-за угарного газа в своей постели. Ее смерть я не смог себе простить. Впервые в жизни, отравленный маком, я был бесполезен.

Из сохранившегося после огня была подземная сокровищница. В ней, помимо капитала Волуаров, находились вещи мамы, ценные книги из библиотеки и картина из цикла «Мессия». Семейные портреты тогда были на реставрации – это их и уберегло.

Пришло время капитального ремонта, так к чему мелочиться. Попрошу Кенну, она свяжется с Моник, и они вдвоем создадут новое логово глав клана Волуар.

Приблизившись к нужному повороту, замер от открывшейся картины: отец сидел на лавочке у статуи матери, пересматривая документы. В домашней одежде, очках он выглядел обманчиво нормальным. Такой себе политик в отставке. Мало кто мог принять Жерара за моего отца. С возрастом я стал больше походить на маму, да и внешность Жерара изменилась после возвращения в человеческую оболочку. Многие незнающие (на удивление, и такие были) считали его моим старшим братом. Я-то знал, что звериная часть души не стареет.

Чуть погодя дал возможность отцу услышать меня. Он, глядя на меня из-под бровей, не перестал читать документы. Вновь обманный трюк с его стороны. Невежды, не подозревая, пошли бы прямо в пасть Зверя, а я с ним прожил много лет. И видел, как горят рубины в его глазах.

– Ветви персиков в алом цвету небо скрыли от глаз, – начал цитировать излюбленный стих матери.

Родители любили одну игру. Частенько слышал, как они декламировали известные стихотворения, надеясь сбить оппонента с толка и выиграть некий эфемерный приз. Сейчас я с отцом играл в эту же игру. Медленно наступая, продолжил:

– Вешние воды быстрой реки

Лижут подножья скал.

Алые быстро вянут цветы,

Так и любовь твоя, – перевел взгляд с Жерара на статую.

Мраморное изваяние как живое смотрело на меня. Творец передал все изгибы, черты лица Беллы Волуар, однако она не улыбалась, как моя мама. Не тянулась ко мне, как моя мама. Она была статуей. Холодной, безразличной к окружающим. Отец боготворил ее за идеальную копию.

– Но бесконечно теченье вод,

Точно моя тоска…

– Зелены ивы и тополя,

Реки незаметен ток, – бас отца заглушил мой баритон.

Он поднялся с лавочки, откладывая документы. Привычным жестом встряхивая волосы, повернулся к мрамору. Стих Ван Вэя стоит посвящать своей возлюбленной. Жерар обращался точно не ко мне:

– Слышу, любимый песню запел

Над гладью молчащих вод.

Солнце вдруг озарило восток,

На западе – снова дождь.

Обойдя статую, Жерар коснулся лица копии пары, ногтем обводя контуры камня. Голос на последних строках усилился:

– Ты говоришь, непогожий день, А день куда как погож!

Подняв ладони, я зааплодировал. Сколько лет прошло? Череда событий, женщин не смогли стереть его жажду обладать мамой. Вот она, зависимость во всей красе. Черный плющ, украшенный бурыми плодами. Хочу ли я так же? Боюсь, что нет.