Взамен обелисков – кресты

Я ощущаю запахи костров,
Идущие от сумрачного плёса.
И где-то там, в глуши, – Сергей Орлов,
Голубоглазый и светловолосый.

Костры горят. Но холодно весной.

Земля не пооттаяла в апреле.
И зябкость эту чувствуешь спиной,
Хоть заслонён стеной высокой ели.

Молчат стихи. Им срок не наступил.

Они потом проявятся, как фото.
И им нужны валежник и настил,
Чтоб обогнуть глубокое болото.

Им надо, этим строчкам, потерпеть,

Им нужно устоять сейчас, хоть тресни!
А далее – на жизнь идти, на смерть
И текстом быть для новой звонкой песни.

Стихи остались, как молитвы, там!

А в том лесу военных много знаков.
И жизнь читать возможно по следам
От танковых, от КВ-эшных, траков.

Костры горят, а не в избе очаг,

Где техника смешалась и пехота.
И карандаш сжимает, как рычаг,
Поэт Орлов. Он лейтенант всего-то.

В пропотевшей пилотке

Деду по отцу, Ивану Васильевичу, погибшему под Старой Руссой

В пропотевшей пилотке
(Ничего себе вид!)
Он со старенькой фотки
Негеройски глядит.
Вот удача привалит!
Да о чём разговор?!
На каком-то привале
Отыскал фотокор:
Попросил улыбаться,
Балагур и чудак.
Неулыбчиво счастье.
Сразу видно, что так.
И смертельно усталым
Был бойцов коллектив.
Что же с каждым там стало,
Кто глазел в объектив?
Лес. Поляна. И – лето.
Без военных потерь!
Неизвестного деда
Узнаю я теперь.
Гимнастёрка на деде
Без привычных погон.
В ней шагал он к Победе.
Не дошёл. Где же он?
«Эй, сапёры! Пехота!» —
Не кричу – говорю.
И на дедово фото,
Словно в Вечность, смотрю.

Представить трудно

Мне трудно
представить
лица
их,
всех бойцов,
уснувших
здесь
сном
вечным.
Но, как сейчас,
вижу луну
над позицией,
выплывающую
жертвенным вечером.

И она

выстрелом из ракетницы
поднимается
выше и выше.
И —
светится,
            светится,
                        светится
нимбом
над головами
поникшими.

Над полем солдатским,

заросшим цветущей вербой,
ставшей розовой
в лучах закатного ряда.

…Там кто-то погиб

в пору грозную,
в сорок первом.
Первым!
За Родину.
Задолго
до
Победного
Парада.

Там, где ползли танки

Тут
в войну
ползли
сурово
танки,
А теперь
едва
заметен след…
Поднимусь
сегодня спозаранку
посмотреть
лазоревый рассвет.

От реки

потягивает стыло.
Звёзды гаснут
над ночным костром.
В то, что здесь
давно когда-то было,
верится уже
с большим трудом.

Птах какой-то

запищит спросонок.
Солнце светом
брызнет за грядой.
И круги
от бомбовых воронок
талою наполнятся водой.

Просьба