Взаперти

– Ты сказала, что пасхального яйца лучше этого никогда не находила. И держала его на ладошке как самое ценное, что у тебя есть. Это напомнило мне, каким я был раньше, когда жил здесь… Напомнило, как я находил что-нибудь на природе и понимал: это важно и нужно для чего-нибудь. – Ты нарисовал еще один круг у себя на колене, потом заполнил его крапинками. – Так я осознал, где мое место… Не в городском парке с дешевым бухлом, а здесь, на земле, которую я знаю, здесь, где всё настоящее. – Ты продолжал рисовать вокруг коленной чашечки круги, по-прежнему не глядя на меня. – На следующий день я нашел гнездо, откуда выпало то яйцо зарянки. Гнездо выглядело заброшенным, невзрачным. Мои находки, гнездо и ты… это был знак.

– Какой еще «знак»?

Дыхание перехватило, я едва смогла выговорить свой вопрос. Потому что и гнездо зарянки я помнила. Однажды рано утром я нашла его на подоконнике в моей комнате. И не представляла, откуда оно взялось. Я попыталась сглотнуть. Ты наблюдал за мной и почти незаметно кивнул, уловив мысли.

– Знак, что человек может действовать иначе. – Ты продолжал: – Что может подсесть на наркотик гораздо крепче спиртного. Тогда я задумался о том, чего по-настоящему хочу от жизни. А вот чего: рисовать землю, жить здесь, быть свободным… – Ты широким жестом обвел все вокруг. Комочек из краски и песка сорвался с кисточки, отлетел в сторону. – Так что встреча с тобой… видимо, стала первым шагом к тому, чтобы свершилось всё это: я нашел работу, научился строительному делу, вел поиски…

Сдавленный, негромкий крик вырвался из моего горла, остановив тебя на полуслове. Я сжала руку в кулак.

– Ты больной, – прошипела я. – Зациклился на десятилетней девчонке и через шесть лет похитил ее? Это каким же надо быть долбанутым?..

– Нет. – Ты скривил губы. – Всё было не так. Я не зациклился… – Твое лицо стало неподвижным и жестким – лицом убийцы? – Ты не знаешь всей правды.

– И не хочу знать.

Ты уронил кисточку на пол и в три широких шага пересек комнату. Я попыталась отползти к двери. Но ты наклонился и схватил меня за ногу.

– Пусти!

Ты подтащил меня к себе.

– Я тебя не отпускаю, и ты кое-что узнаешь обо мне. – Твой голос звучал ровно и спокойно, но желваки напряглись. Я ощущала кисловатый землистый запах твоего дыхания и прикосновение пальцев, сжимавших мою ногу. – Я не чудовище, – рявкнул ты. – В то время ты была ребенком. Как только я понял это, мне захотелось, чтобы ты пришла, но позже. – Ты заморгал и отвернулся, вдруг смутившись.

Я снова попыталась высвободиться. Пнула тебя в колено. Но ты прижал мои руки к бокам, как крылья птицы, и не дал упорхнуть.

– Я смотрел, как ты растешь.

Подвигав плечами, я убедилась, что ты держишь меня так крепко, что я едва могу пошевелиться.

– Каждый день родители побуждали тебя стать такой же, как они, – продолжал ты, – подталкивали к бессмысленной жизни. Ты не хотела этого, я знаю, что не хотела.

– Да что ты знаешь о моих родителях! – выкрикнула я.

Ты снова заморгал.

– Знаю всё.

Я набрала полный рот слюны. И плюнула в тебя.

– Врешь!

Ты прищурился, чувствуя, как плевок стекает по щеке. Сильнее сжал пальцы. Они так впились в меня, что мне показалось, ребра сейчас хрустнут. Дыхание стало хриплым. Но ты по-прежнему удерживал меня в железных объятиях и сверлил взглядом.

– Я не вру, – ответил ты. – Просто всё так и есть.

Плевок соскользнул на подбородок, и ты отпустил меня, чтобы стереть его. Я мгновенно вскочила и спиной отступила к двери. Но ты отвернулся, будто забыл обо мне. Подобрал кисточку и нанес быстрые сердитые мазки на тыльную сторону руки. В этот момент твои голубые глаза казались нечеловеческими. Во взгляде появилась такая сила, что я невольно сделала шаг к двери. Но разговор был не закончен. Требовалось выяснить еще кое-что. Усилием воли я прекратила дрожь в ногах. Стиснула пальцы в кулак, и разжала их, чтобы подчинить себе страх.

– Как ты узнал всё это? – Я уставилась на тебя так свирепо, словно хотела прикончить на месте силой взгляда. Не выдержав напряжения, я вмазала кулаком по стене. – Ты просто не можешь этого знать!

Слезы навернулись на глаза. Молчание повисло между нами, как удушливый зной. Помедлив, ты поднялся и направился ко мне.

– Я долго наблюдал за тобой, – объяснил ты. – Из любопытства, вот и всё. Просто ты была совсем как я в детстве… Казалось, вечно не вписываешься. – Ты вздохнул и провел ладонью по лбу. – Неужели ты так и не вспомнила меня?

– Нет, конечно! Всё это глупое вранье. – Я снова ударила кулаком по стене и вздрогнула, увидев ободранные костяшки.

– Джем, – спокойно произнес ты, – я знаю тебя, я видел раньше… каждый день.

Я стиснула зубы, не в силах смотреть на тебя. Вспомнилось, сколько раз я разгуливала по дому голышом, думая, что осталась одна. Вспомнилось, как мы с Мэтью Ригони напились в парке и завалились ко мне домой.

– Что ты видел? – пробормотала я. – Как?

Ты пожал плечами:

– С дуба возле твоей спальни, из окна в гараже, из соседского дома, когда его хозяева уезжали в Грецию, а они часто туда ездили. И в парке, конечно. Это проще, чем тебе кажется.