Взаперти

– Решил душу отвести? – сердито спрашивает она, но послушно шагает, куда сказали.

Мори игнорирует вопрос, задумавшись над схемой. Рика вела его совсем иначе. У нее тест был похож на игру – быструю, без остановок, не планируя дальше, чем на шаг вперед. Она не была богиней для напарника, не пыталась всерьез чем-то управлять, только помогала и подсказывала. Мори действует иначе. Мори это, кажется… Нравится? Интересная деталь. Сколько здесь окажется тех, в ком живет такая жажда власти?

– Еще шаг влево и вперед… Нет, подожди.

– Мэри! – каким-то образом имя звучит ругательством. Мори по-лошадиному коротко встряхивает головой, протаскивая мимо кузины еще одну ловушку. Говорит вдруг:

– Ты ведь знала.

– О чем? Мне можно, наконец, идти?!

– Да, пригнись и проскочи шесть… нет, четыре шага. – Он следит за яркой точкой, означающей напарницу, руки летают над схемой. – Ты знала, где я живу. Если знала о моих процессах, то должна была понимать…

– То, что ты тоже решил сменить побережье, не намекало мне, что ты следишь за каждым моим шагом!

Они говорят, и Мори сам начал разговор. Любопытно. Однако после этой пары наверняка пойдет следующая, а мне нужно узнать, что они задумали. У них ведь был план, когда они изображали бесконечный цикл, прикрывая Бет и Элли.

Смотрю вчерашний вечер. Хитро. Они переписывались в ванной, не говоря ни слова, учитывая, что в остальных комнатах я могу прочитать, что в записках. Вот момент, когда я приказал Элу уйти в бокс, вот отодвигается панель и пробегает Бет. Тут же из спальни выскакивает Бемби с таким видом, словно готова задержать преступника, хмурится, глядя на отодвинутую панель и распахнутую дверь комнаты Эла.

– Так я не поняла, – выглядывает из спальни Рика, – мы все, заканчиваем?

Бемби только плечами пожимает, когда в комнату влетает Элли.

– Идем вниз, быстро! Бемби, – вцепляется в ее руку, – пошли! Остальные, кто вчера проходил, давайте в следующий тест!

Уносится, оставляя за собой растерянность. Рика кричит вдогонку:

– Что вы там нашли?

– Неважно! – отвечает с лестницы Элли.

Они переглядываются, пожимает плечами Лекс:

– Ладно. Наверное, объяснит потом.

Возвращается в комнату к Винни, впервые оставив соседей самостоятельно готовить завтрак. Дальше уже неинтересно.

Онлайн Рика и Мори заканчивают бокс. Нужно позавтракать, и я решаюсь ненадолго отвлечься от экрана. В конце концов, этот тест не так сложен, чтобы не пройти его без инструкции. Однако, когда через десять минут я возвращаюсь к ноутбуку, в боксе все еще никого. Открываю трансляцию из комнаты, там вытрясают из Бет рассказ о походе в застенье. В кругу не все: Элли оккупировала стол, разложив по нему салфетки, что-то чертит на них. Звук включается с запозданием, слышу только последнюю фразу Рики, неожиданно сказанную очень тихо, хоть и эмоционально:

– Я должна сама увидеть!

Вскидываю бровь. Рика и шепот – явления редко совмещающиеся, что заставило ее изменить привычной громкости?

– Зачем? – удивляется Эл. – Если там просто старые вещи…

Выдыхаю с облегчением – они говорят не обо мне, а всего лишь о закрытой части дома. Это радует. Представить не могу, что стала бы делать эта неугомонная гостья, возжелав увидеть меня.

Рика возмущается, доказывая, что старые вещи с рисунком, похожим на татуировки-ключи, это совсем не «просто».

– Ты уверена, – начинает Мори, – что сейчас подходящее время?…

– Она уверена, – перебивает Бемби. Сжимает губы в тонкую линию, добавляет: – И я пойду с вами.

Я тру виски. Миротворец может им запретить. Даже должен, в теории. Но на практике они наверняка не послушают, а мне придется их наказывать. Не хочу. Пусть лучше считают, что я не видел… Так ли давно я делал все, чтобы гости верили, что за ними следят безотрывно?

Миротворец должен быть в ярости, но я этого даже не чувствую. Усмехаюсь, понимая, что не могу назвать себя ни одним из привычных имен. Вместо них лезет в голову дурацкое, выдуманное несуществующим человеком прозвище – Дождь. Словно это не я закрываю глаза на наглость гостей, а выдумка Элли. Девушки, которая с первого дня верила, что с маньяком можно договориться.

Никогда не думал, что у слова «дождь» появится такое значение. Что я буду думать не о грозе или очередном госте, даже не о том проклятом дне десять лет назад или об Электре, а об ее дурацкой маске. О том, чтобы позволить гостям увидеть закрытые зоны дома. В конце концов, именно так кладбища становятся музеями.