Вздымающийся ад

— Я не паникер, — сказал Нат. — Но что бывает, когда кто-то отчаивается привлечь наконец внимание к своим проблемам? Он ведь может прийти к выводу, что единственный выход — бомба, и куда он ее подложит?

В самолет — да, это вызовет большой шум, но ведь в маленькие самолеты никто бомб не подкладывает, только в какой-нибудь огромный сверкающий лайнер.

Или в аэровокзал, где полно людей и который знает весь мир, безусловно, не в аэровокзал Тенерборо или Санта-Фе.

Гиддингс взял стакан с виски, но потом нетронутым поставил его на место.

— Ну, тут вы попали пальцем в небо, — проворчал он. И добавил: — По крайней мере, я надеюсь.

— Я тоже надеюсь.

Нат уже казался спокойным, точнее, усталым, что соответствовало действительности.

— Наша Башня — крупнейшее здание в истории. Сегодня все глаза устремлены на нее. Взгляните, — он указал на цветной телевизор, торчавший за пультом.

Телевизор работал, только звук был выключен. На экране была «Башня мира», полицейские кордоны, почетная трибуна, частично уже заполненная сидящими гостями. Гровер Фрэзи с гвоздикой в петлице улыбался и пожимал руки все новым и новым гостям, которые поднимались по ступенькам на трибуну. Играл оркестр; музыка едва долетала до них.

— Вы же не хотели сегодняшнего открытия, — сказал Нат. — Я тоже. Теперь я хочу его еще меньше, но не могу сказать почему. — Он помолчал. — Смотрите!

Телекамера повернулась от трибуны и от гостей к толпе за барьерами. То тут, то там взлетали руки в приветственном взмахе, но камера остановилась на маячивших в толпе плакатах: «Долой войну!» — стояло на одном, «Прекратить бомбардировки!» — требовал следующий.

Камера двигалась дальше, потом остановилась и моментально выделила совсем другой плакат: «Выбрасываете миллионы на этот домину! А как насчет пособий по безработице?»

— Пожалуйста, — сказал Гиддингс. — Горожане неспокойны. В наше время они неспокойны всегда.

Он взял стакан с виски, влил его содержимое в себя и хорошее настроение к нему вернулось.

Камера между тем скользнула назад к лестнице, на трибуну, где как раз появились губернатор с мэром. Они приветствовали толпу. Гиддингс заметил:

— Мне всегда кажется, что политики собрались бы и на открытие сортира, лишь бы поднять свою популярность. — Он уже улыбался. — Но, в конце концов, ничто человеческое им не чуждо.

Нат негромко спросил:

— Как к вам попали извещения на изменения, Уилл? — Он следил, как исчезает с лица Гиддингса улыбка.

— Хотите сказать, что сомневаетесь в их подлинности? — обиделся Гиддингс. В его голосе зазвучала ярость.

— Мне показали копии, — оказал Нат. — А где оригиналы?

— Послушайте, вы…

Нат покачал головой.

— Я уже говорил вам — так не пойдет. Если боитесь отвечать на этот вопрос, так и скажите.

— Боюсь? Еще чего!

— Так где же оригиналы?

Гиддингс поиграл пустым стаканом и только потом ответил:

— Я не знаю. — Он поднял глаза. — И это чистая правда. Просто вчера я получил по почте пакет с ксерокопиями. — И после паузы добавил: — Без обратного адреса. Штемпель почтового отделения на Центральном вокзале. — Он развел огромными ручищами. — Без всякой записки, только копии.

— Снова помолчал. — Видно, кто-то вздумал шутки шутить.

— Вы в самом деле так думаете?

Гиддингс медленно покачал головой:

— Нет.

Глава IX 15. 10–16.03

Постовой Барнс наблюдал за прибывающими гостями и толпой, пока еще стоявшей за барьерами, оглядел всех размахивавших плакатами, оценил степень их серьезности или намеренной абсурдности и сказал:

— Безопасность! Слышал ли ты, Майк, это слово лет десять назад?

— Слово как слово, — ответил Шеннон, как будто эта фраза могла объяснить что угодно. Он знал о достоинствах своей крепкой мужской фигуры и не то чтобы красовался перед барьером, но и не старался быть незаметным.

— Ты, кстати, не только слишком много читаешь, Френк, но и слишком много думаешь.

— Прекратить бомбежки, — прочитал Барнс на ближайшем плакате. — Этот плакат я последний раз видел перед зданием ООН.

— При сегодняшних ценах, — сказал Шеннон, — каждый старается сэкономить, где только можно. На стадионе от матча к матчу я вижу все те же лозунги.

— Ну, не совсем те же, — заметил Барнс. Он улыбался. Они с Майком Шенноном хорошо подходили друг другу, а если между ними существовал разрыв в образовании или даже в интеллекте, так что из этого? Намного важнее такие факторы, как взаимопонимание, доброта и товарищество.

— Ты когда-нибудь был там внутри, Майк?

Шеннон внутри не был. Не то чтобы для него Башня была заурядным зданием и все, хотя мысль такая у него частенько мелькала, но скорее потому, что в городе столько домов и столько небоскребов, что захоти человек все это осмотреть, тут ему и конец придет. Так что лучше уж ограничиться своими, знакомыми местами. Он так и сказал:

— Тебя, Френк, что-то стали привлекать слишком крупные особы. Это не к добру. Что там особенного, внутри этой громады? Что там не так, как везде? — Он помолчал и взглянул вверх. — Кроме того, что она так чертовски высока?