Вздымающийся ад

— Я взял за правило, что всегда буду пытаться что-то изменить. По-моему, и вы тоже.

Губернатор кивнул. Улыбался своей рассчитанной на публику улыбкой, но в голосе его не было и капли веселья:

— Не в этот раз, Джон. Не сейчас.

— Что же, нам просто ждать, что будет?

— Пока это единственное, что нам остается, — ответил губернатор и пошел с Бет дальше.

Потом к нему подошел мэр Рамсей с женой:

— Есть новости?

— Пытаются запустить лифт. Как только получится, сообщат.

— А те пожарные все еще взбираются по лестницам?

— Двое из них, — ответил губернатор, — доберутся сюда. Двух других я вернул обратно.

На скулах мэра заиграли желваки:

— Можете мне сказать, почему?

— Потому что те двое, которые доберутся сюда, уже не могут вернуться. На лестнице под ними пожар.

Мэр вздохнул:

— Это значит, что и вторая лестница небезопасна.

— К сожалению, это так.

Паола Рамсей сказала:

— Мы звонили Джилл. — Она улыбнулась Бет: — Она просила передать тебе привет. — Потом добавила: — Она всегда тебя очень любила. — Снова пауза. — Иногда я говорила себе, что ты понимаешь ее лучше чем я, и меня это злило. Но теперь уже нет.

«Еще одни слова, которые рождаются только в такую минуту, — подумала Бет. — Почему?»

— Я этого не знала.

— Это уже не важно. Все уже прошло. Джилл…

Паола задохнулась и покачала головой.

— Она молода, Паола, она еще ужасно молода.

— И теперь она должна будет рассчитывать только на себя. — Она взглянула на губернатора. — Я совсем не светская дама, Бент. Я просто испуганная женщина. Почему мы торчим здесь? Кто в этом виноват? Я спросила Гровера Фрэзи, но…

— Гровер, — сказал мэр, — растерян и перепуган. — В его голосе звучало презрение. — Но при всем том он был и остается джентльменом. Гровер Фрэзи — член клуба избранных. Моей жене он сказал: «Ну, ну, Паола, все скоро будет в порядке, — я надеюсь». Или что-то в этом роде.

— Я бы хотела, чтобы кто-то понес за это ответственность, — сказала Паола Рамсей. — Кто-то из тех безответственных и непорядочных людей, которые делают, что им вздумается, называя это деловой активностью. Им все сходит с рук, а я сыта ими по горло. Кто бы ни был виновен в этом, черные или белые, мужчины или женщины, выдающиеся педиатры или университетские священники, кто угодно, я хочу видеть собственными глазами, как они получат свое. — Она запнулась. — Нет, как они получат свое, я не увижу, да? Но хочу хотя бы знать, что это произойдет. Называйте меня мстительной, если хотите. Называйте меня…

— Я скажу только, что вы правы, Паола, — ответил губернатор. — Признаю, что нынешняя исключительная ситуация меняет и мои воззрения на преступление и наказание.

— Но ведь еще не все потеряно, — заметил мэр. — Вы ведь сами говорили, что лифты…

— Да, — согласился губернатор, — это еще не конец.

Он подумал о спасательном тросе, но решил, что не будет вспоминать о нем, чтобы не возбуждать преждевременные надежды.

— Я не люблю аналогий с футболом, — сказал он, — Это просто не для меня. Никогда не обсуждаю футбольную тактику. Но пока нет свистка — игра еще не кончена. Поэтому…

— Нам нужно держаться как светским дамам, не моргнув глазом, — закончила Паола Рамсей. В глазах ее горела ярость. — Меня тянет на те слова, что пишут в сортирах, Бент. Я серьезно. — Потом добавила: — Продолжайте свой обход для успокоения народа. — Она помолчала, глядя на своего мужа. — И мы займемся тем же. Мы ведь не можем снять маску? — Голос ее был хриплым от гнева.

Губернатор смотрел им вслед. К нему приблизился генеральный секретарь ООН.

— Между нами, — быстро сказал Бет губернатор, — я испытываю те же чувства, что и Паола. Но выйди это наружу, разве не пострадал бы мой образ в глазах общественности?

Он снова улыбнулся, на этот раз генеральному секретарю, который с привычной небрежностью держал в руке бокал шампанского.

— Вальтер, у меня такое впечатление, что мы еще не извинились перед вами за эту… гм… мелодраму. Так что я приношу вам свои извинения.

— Разве вы в этом виноваты?

— Только не в прямом смысле. — Больше он распространяться не стал.

Генеральный секретарь спросил:

— Вы заметили, как быстро и легко человек в критические моменты меняет свою систему ценностей? Еще недавно я думал только о балансе сил, волнениях на Ближнем Востоке, проблемах Юго-Восточной Азии и претензиях целого ряда делегаций по разнообразным поводам. — Он умолк и задумчиво улыбнулся: — Мне это напоминает совсем другое время, когда это тоже имело значение только «здесь» и «сейчас».

— Когда это? — спросила Бет.

— Во время войны? — предположил губернатор. — Вы это имели в виду, Вальтер?