Взъерошенные перья

Я кивнул. Если Джейкоб не умер, то он, наверное, поставил мировой рекорд по задержке дыхания.

– Да, Р.Л., уверен. Мне очень жаль.

Р.Л., судя по виду, ни о чем не сожалел. На лице его отразилось облегчение. Он повернулся к жене:

– Вот видишь?

Лицо его законной супруги выражало отвращение.

– Нет, не вижу, и ты тоже не видишь! А теперь двигай туда и…

Следовало помочь однокашнику, пока Лизбет силой не втолкнула его в кабинет отца.

– Нам все равно нельзя туда заходить, – веско сказал я. – Шериф велел мне никого не пускать.

Я несколько преувеличил истинные слова Верджила, но выражение лица Р.Л. сообщило мне, что я поступил правильно. На мгновение даже показалось, что Р.Л. рухнет на колени и облобызает мои башмаки. Зато Лизбет выглядела так, словно хотела на деле проверить, действительно ли раны, нанесенные Джейкобу, представляют угрозу жизни. А роль подопытного кролика отводила мне.

Следовало ее отвлечь.

– Пока не приехал шериф, я хотел бы задать несколько вопросов. Вы случайно не знаете, кто мог ненавидеть Джейкоба настолько, что желал ему смерти?

Лизбет посмотрела на меня так, словно я спросил, не знает ли она человека, который не любит Гитлера.

– Вы шутите? – расхохоталась она. – Если у вас найдется пара часов, мы попытаемся перечислить вам все имена.

Присцилла уныло кивнула:

– Наш отец понятия не имел, как завоевывать друзей.

Я бросил взгляд на закрытую дверь кабинета. Похоже, нелегко придется тому, кто возьмется сочинять надгробное слово.

– Что ж, а вы знаете кого-нибудь, кто получал бы выгоду от смерти Джейкоба?

Как ни странно, ответил Р.Л.:

– Нет. Никого.

Взгляд, которым Лизбет наградила мужа, мог если не убить, то покалечить уж точно. Трудно сказать, то ли она рассердилась за то, что он выскочил со своим ответом, то ли по-прежнему испытывала раздражение из-за его упрямого нежелания взглянуть на Джейкоба.

– Чушь! – выдохнула Лизбет. – Одна маленькая жадная шлюшка получила огромную выгоду.

Уточнять, кого она имеет в виду, не было нужды.

– Я хочу сказать, – продолжила Лизбет, полоснув воздух наманикюренными когтями, – что теперь Уилладетта получит денежки, и при этом ей не надо будет терпеть Джейкоба. Не знаю, существует ли лучший мотив для убийства.

Определенный здравый смысл в этих словах, безусловно, имелся. Но она еще не закончила. Теперь Лизбет обратила убийственный взгляд на Присциллу.

– И не будем забывать про Присс! Бог свидетель, смерть Джейкоба – не самый худший для нее исход.

Присс подскочила:

– Эй, что ты хочешь сказать?

Лизбет довольно хихикнула:

– Ровным счетом ничего, дорогуша! Ты ведь теперь отхватишь половину птицефабрики! Да-да, миленькая, небось в глубине души так и прыгаешь от радости.

Серые глаза Присс вновь стали похожими на раскаленную лаву. Сжав кулаки, она шагнула к невестке. Я преградил ей путь.

– Минутку, Присс.

Не знаю, что я собирался делать. Может, я и вешу больше среднестатистической женщины, но Лизбет была почти с меня ростом, а Присцилла, хотя и ниже на полголовы, уже доказала свою превосходную физическую форму, когда мы упражнялись в беготне по коридору. Поэтому никакой уверенности, что удалось бы предотвратить дамскую потасовку, но, к счастью, до этого и не дошло. С улицы донеслись завывания полицейской сирены. Присцилла пару раз недовольно моргнула и отступила назад.

Я облегченно перевел дух. Вряд ли мне удалось бы объяснить Верджилу, с какой стати Присцилла и Лизбет катаются по полу, стараясь выцарапать друг другу глаза.

Заскрипели тормоза – шериф со своей свитой прибыл. Машин, наверное, было штук десять, и, похоже, каждая с включенной сиреной. Черт его знает, зачем они подняли такой шум, ведь не было никакой необходимости спешить – Джейкоб никуда бы от них не делся. Правда, я подозревал, что сирены включили по наущению Верджила. Пусть он не смог предотвратить убийство, зато позаботился о том, чтобы все, включая самого убийцу, знали, что Верджил Минрат взялся за дело.

И что он в ярости.

Когда Верджил ворвался в помещение, на лице его боролись гнев и горе. В новенькой коричневой форме Верджил выглядел бы щеголем, если бы не приличных размеров брюхо, нависавшее над пряжкой ремня. Поэтому Верджил выглядел не столько щеголем, сколько бедолагой, потерпевшим поражение в битве с чипсами и жареной картошкой.

Горе на лице Верджила в конце концов одолело гнев. Впрочем, у нашего шерифа всегда такой вид, будто час назад почил его ближайший родственник. Как правило, кислая мина Верджила не соответствует действительному положению вещей, но в данном случае она была как нельзя кстати. Загорелое лицо Верджила покрыто паутиной морщин, которые углубляются в зависимости от степени меланхолии, и сейчас морщины в уголках рта напоминали каньоны. Редеющие седые волосы были взъерошены так, словно шериф использовал собственную шевелюру в качестве метлы.

– Боже, боже, боже! – простонал он вместо приветствия. – Это ужасно! Просто ужасно!

Спорить с ним никто не стал.