Взъерошенные перья

Сколько, по ее мнению, нужно времени, чтобы ударить человека курицей по голове и всадить в него нож? Не могу утверждать, что засекал время, но мне кажется, это не очень длительный процесс.

Похоже, сообразив, что ее довод не выдерживает критики, Инес быстро сглотнула и поспешно продолжила:

– И когда Руби вышла, она не выглядела расстроенной. По крайней мере, не очень.

Я прищурился. Не очень, значит? Так-так…

– И в какой же степени она была расстроена?

Я постарался произнести это как можно небрежнее, но, наверное, не слишком преуспел. Мои глаза встретились с серыми глазами Присциллы. Счастье во взгляде Присс отнюдь не било ключом.

Инес неопределенно взмахнула прозрачной ручкой:

– По-моему, Руби немножко нервничала. Но у нее имелись на то веские основания.

Согласен. Вряд ли можно сохранить полное спокойствие, пристукнув собственного муженька, пусть и бывшего.

Инес сообразила, как ее слова можно интерпретировать, и глаза ее расширились от ужаса.

– Нет-нет, – залопотала она, – я хочу сказать, что Руби нервничала, потому что не могла найти ключи от машины.

А-а, все понятно. Когда я потерял ключи от машины, то едва не умер от злости. Правда, нормальная реакция?

Пучок на голове Инес выразительно затрясся.

– Я точно знаю, что она их потеряла, потому что Руби некоторое время стояла перед моим столом и рылась в сумочке.

Бровки секретарши запятыми взлетели вверх, словно вторя своей хозяйке.

Не могу сказать, что я клюнула на уловку Инес. То, что Руби изображала поиски ключей, еще не означает, что эти самые ключи действительно пропали. Если вам нужно сделать вид, будто у вас пропали ключи, вы, само собой разумеется, начинаете рыться в карманах и сумках.

Инес уверенно продолжила:

– Наконец Руби решила, что забыла их в машине. Мы вместе вышли и направились к стоянке.

Лицо Присциллы просветлело.

– Так они оказались в машине?

Инес отвела взгляд:

– Не совсем так. Как только мы дошли до стоянки, Руби нашла ключи в одном из карманов.

Присцилла помрачнела. Очевидно, подумала о том же, о чем и я. Что это выглядит не слишком правдоподобно. Были все основания полагать, что Руби выдумала историю с пропавшими ключами, дабы объяснить свое волнение, а заодно на несколько минут увести Инес из приемной Джейкоба. Ведь тогда кто угодно мог войти незамеченным к Джейкобу, звездануть его курицей и так же незаметно улизнуть.

Я взглянул на Инес:

– Вам это не кажется странным? Что Руби вдруг нашла ключи?

Инес посмотрела на меня так, словно я говорил на иностранном языке.

– Руби? Нет, конечно! Может, для кого-нибудь другого это и было бы странным, но не для Руби. Она всегда все забывает. – Подавшись ко мне, Инес понизила голос: – Мистер Блевинс, Руби немного… – Секретарша замялась и глянула на Присс, словно не желая плохо отзываться о подруге в присутствии ее дочери. – Руби несколько легкомысленна. Она… она…

Думаю, Инес хотела сказать «совершенно чокнутая». Присс, как ни странно, нисколько не обиделась – видимо, подобная репутация ее матери была в городе притчей во языцех.

– Это правда, Хаскелл! Мама никогда бы не смогла продумать такое заранее. Боже, да если бы мама захотела совершить убийство, она забыла бы дома орудие преступления! Да она своего имени не вспомнит, если ее спросить!

Хотите верьте, хотите нет, но в голосе Присс сквозили умильные нотки. Будто она рассказывала о каком-то трогательном и чрезвычайно симпатичном свойстве.

Я промолчал, хотя, на мой взгляд, эта привлекательная черта характера вполне соответствовала совершенному преступлению. Если вы забываете свое собственное орудие, то приходится довольствоваться тем, что под руку подвернется, например бронзовой курицей и мясницким ножом. Но мне не пришлось ничего объяснять, потому что Присцилла и сама до этого додумалась. Улыбка ее погасла.

Последовало короткое неловкое молчание, которое нарушили яростные звуки: со стороны вестибюля неслась отборная ругань. И звуки эти быстро приближались.

– Да мне плевать, что ты там болтаешь! – орал разъяренный голос. – Я считаю, что мы имеем право получить объяснения. Ему заплатили кучу денег, и на тебе!

В дверном проеме, все в том же сером костюме в полоску, возник Р.Л. Оттолкнув его, в приемную ворвалась Лизбет. В отличие от мужа она успела переодеться, сменив норковую шубку на манто розового цвета, накинутое на алый спортивный костюм, на ногах у нее были чудовищно красные кроссовки. То ли Лизбет одевалась в спешке, то ли решила ввести новую моду. Не раздумывая, она устремилась к нам. Рост у Лизбет и без каблуков был весьма внушительный, а поскольку я мирно сидел на стуле, она показалась мне настоящей великаншей, к тому же разъяренной великаншей. Я поспешно вскочил, откуда-то из глубины желудка поднималось недоброе предчувствие.

Бетонные кудряшки Лизбет по-прежнему хранили неподвижность, правда, сейчас они были немного встопорщены, словно она часа два бежала против ветра. Глаза напоминали две пули, готовые в любую секунду поразить противника.

– И что теперь вы скажете в свое оправдание?!