Взъерошенные перья

Инес, естественно, сидела за своим столом и читала «Справочник секретаря». Она сочувственно посмотрела на меня. Так смотрят на ребенка, которого другие дети не позвали играть. Я беззаботно улыбнулся, давая понять, что меня нисколько не волнует, чем занимается Верджил в кабинете Джейкоба. Инес улыбнулась в ответ, растянув ниточкой тонкие губы.

– Знаете, – доверительно заговорила она, подаваясь вперед, – я ведь слышала сирены, но решила не покидать своего рабочего места. До утреннего пятнадцатиминутного перерыва еще много времени.

Моя улыбка увяла. Этой женщине пора давать награду.

А что, если позвать Инес к нам с Элмо? Ведь не исключено, что она все-таки лишится работы. Разумеется, возникнут сложности, когда кому-то придется сообщить несравненной Мельбе, что мы больше не нуждаемся в ее услугах.

Если вообще когда-нибудь нуждались.

Конечно, трудно утверждать наверняка, но я сильно сомневался, что у нас с Элмо хватит духу уволить мать пятерых детей. Пусть даже случится чудо и нас не загрызет совесть, но увесистое общественное мнение Пиджин-Форка пришибет кого угодно. Люди наверняка сочтут мерзавцем всякого, кто вышвырнет на улицу единственную поддержку и опору пятерых беззащитных деток.

А ведь есть еще и сама Мельба. Уж она-то точно снарядит свое потомство в крестовый поход против тиранов и мракобесов, милые детки вооружатся баллончиками с краской, бейсбольными битами, скалками, и можно представить, какая судьба уготована нашим машинам и жилищам.

Инес снова наклонилась ко мне: – Вы, наверное, не знаете, зачем приехал шериф?

Я понимал, что столь фанатичная секретарша, как Инес, вряд ли станет распространяться о том, что я ей скажу, но судьбу испытывать не хотелось. А вдруг и в Инес есть что-то от Мельбы? Все-таки ничтожная вероятность, что мои слова к вечеру будет знать весь Пиджин-Форк, оставалась, и в этом случае Инес, разумеется, не поленится раскрыть источник информации. А мне отнюдь не улыбалось, чтобы в нашем городке утвердилось мнение, будто частный детектив на самом деле не такой уж частный.

– Трудно сказать, – солгал я.

Если Инес и суждено услышать о записке, то пусть услышит от кого-нибудь другого.

– А-а. – Инес выглядела разочарованной. Ей явно было нечем заняться, кроме как читать свой «Справочник» и ждать звонка. Она вяло побарабанила пальцами по столу. – Если бы вы знали, как меня раздражает эта противная желтая лента, – протянула секретарша, чтобы поддержать разговор. – Как вы считаете, она действительно это означает?

Я терялся в догадках.

– Что «это»?

Пальцы Инес вновь выбили меланхоличную дробь.

– Вы считаете, эта мерзкая желтая лента означает, что «Проход запрещен»? Ведь если я не могу войти в кабинет, то не могу и стереть пыль, как мне положено делать каждое утро. И все аккуратно разложить на столе. И полить цветы. И оборвать листочек на календаре. О-о… Я не могу выполнять свою работу!

Я попытался изобразить сочувствие, хотя, честно говоря, сильно сомневался, что Джейкоб стал бы возражать, узнай он, что календарь на этот раз остался нетронутым.

– Ленту скоро уберут, – пообещал я. – Не беспокойтесь.

Инес скорбно хмыкнула.

– Очень на это надеюсь, – сказала она уязвленным тоном.

Я счел за благо ретироваться. Поговори я с Инес еще минутку, непременно набросился бы на нее с предложением перейти работать к нам с Элмо. К тому же, когда выйдет Верджил, мне лучше находиться подальше. А то он еще, чего доброго, выскажет все, что обо мне думает. Тем более что я прекрасно знал, зачем Верджил потащился в кабинет Джейкоба. Чтобы утвердить свое право на территорию. Будь его воля, он окружил бы желтой лентой весь Пиджин-Форк.

Перед отбытием Верджил еще раз заглянул к Присцилле. Я снова торчал у всех на виду, да еще в крайне невыгодной позиции, поскольку мне приходилось, словно маленькому ребенку, смотреть на Верджила снизу вверх. Верджил же глянул на меня сверху вниз, и на лице его лежала печать всех скорбей мира.

– Хаскелл, – прохрипел он, – ты не считаешь странным, что все эти убийства начались после твоего возвращения в город?

На что это, интересно, он намекает? Что вслед за мной из Луисвиля потянулась целая толпа преступников? Или считает меня главарем банды, поставляющей в его некогда мирный городок безжалостных убийц?

Судя по всему, ответ Верджилу не требовался. Глаза его заволокло слезами, а это не предвещало ничего хорошего.

– Мне не хочется об этом говорить, но я считаю…

Я выпрямился. Приходясь мне почти родственником, Верджил, по-видимому, был бы не прочь возложить на меня ответственность за волну преступности, и тем не менее кое о чем он все же боялся мне сказать. Что ж, и на том спасибо.

Верджил откашлялся.

– Когда я вчера разговаривал с Руби, – сказал он, уткнувшись взглядом в пол, – она сообщила, что уехала отсюда примерно в четверть пятого. Иными словами, у нее имелось достаточно времени, чтобы сходить на почту. – Тяжело вздохнув, он с минуту он изучал свои ботинки, после чего добавил: – Знаешь, нужно совсем немного времени, чтобы вырезать из газеты два слова.

В словах шерифа имелся смысл.