Взгляд Горгоны

— Как ни странно, именно об этом я и хотел поговорить с вами, мисс Лайонхарт.

О шкафах для документации? Конни показалось, что она потеряла нить его рассуждений.

— Мне было интересно, не сможете ли вы дать мне какую-либо информацию о том, сколько вообще вас таких может быть: чтобы помочь нам наладить наши системы и справиться с бременем, которое вы на них возложите.

— Я? — Конни в удивлении уставилась на него. — Откуда же мне знать?

Мистер Коддрингтон сосредоточенно наклонился вперед, опершись локтями на свою регистрационную книгу и соединив кончики пальцев.

— Мы думали, что как раз вы могли бы это выяснить. По меньшей мере, у вас могут быть подозрения насчет других Универсалов.

Конни припомнила «подозрения», которые некоторое время назад возникли у них с тетей насчет ее брата Саймона, но у них не было возможности выяснить все до конца. Однако мистер Коддрингтон был последним человеком, с кем она поделилась бы такими мыслями.

— Я и в самом деле понятия об этом не имею, мистер Коддрингтон, — сказала она как можно более любезно.

Он слегка нахмурился и откинулся назад.

— Что ж, если вы передумаете, то, разумеется, дадите нам об этом знать, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Вот, возьмите мою визитную карточку, на случай, если захотите мне позвонить. Звоните в любое время. Очень важно, чтобы мы представляли себе, являетесь ли вы отклонением от нормы или началом возрождения целой новой группы. Если верно последнее, тогда нужно будет многое перестраивать. — Он вздохнул и еще сильнее нахмурил брови.

— Конечно, я буду иметь это в виду, — быстро сказала Конни, поднимаясь вслед за ним. — Мне можно идти?

Он коротко кивнул, и Конни бросилась к двери, даже не оглянувшись напоследок. Она почти бежала по коридору и никак не могла выбросить из головы эту карту. Было в мистере Коддрингтоне что-то подозрительное. То ли неприязнь, с которой он всегда смотрел на нее, как будто что-то против нее замышляя; то ли его недовольство самим ее присутствием в рядах Общества. Много месяцев она полагала, что мистер Коддрингтон в союзе с Каллерво, несмотря на то что Кол и доктор Брок относились к этой идее скептически. Информация о местонахождении каждого из посредников была бы очень ценна для Каллерво: это до крайности облегчило бы ему задачу — предугадать и отразить контратаку, которую готовило Общество. А человек, наилучшим образом подходящий для передачи этой информации, сидел в самом сердце штаб-квартиры Общества, и ему было позволено беспрепятственно продолжать свое дело.

Что же касается подробностей членства Конни в Обществе, то она к этому моменту состояла в нем уже почти год. Когда же он удосужится признать ее полноценным членом? Или он, может быть, ожидает, что она долго не проживет, а потому ему не стоит утруждаться и переносить ее данные из своего лотка для нерешенных вопросов? С такими мрачными мыслями она и вернулась к Горацию и Антонии.

6. Горгона

Кол сидел по-турецки на своей кровати с посылкой от матери на коленях. Его спальня, каждый дюйм которой был украшен изображениями лошадей, включая пуховое покрывало и шторы, была залита золотым вечерним солнцем. Ему нравилось, что его окружают лошади, хотя они ни в какое сравнение не шли с Жаворонком — настоящим, живым пегасом. В этом окружении он обычно чувствовал себя в безопасности, но от пакета у него в руках исходила угроза, как от неразорвавшейся бомбы. У него были основания нервничать: по опыту он знал, что от материнских подарков не следует ждать ничего хорошего. Он думал, что никогда не оправится от того случая, когда ему подарили трещотку гремучей змеи — вместе с ее обладательницей — на его третий день рождения. Несчастье предотвратило только своевременное вмешательство бабушки. Его мать просто проверяла, унаследовал ли он ее особый дар, и, казалось, была удивлена тем, что выбранный ею подарок вызвал такое возмущение у всей семьи. Что ж, по крайней мере, этот подарок не производил впечатления живого: Кол уже потыкал в него палочкой, прежде чем занести в комнату.

Что сказала его мать? Он уже взрослый. Он видел опасность и сумел победить свой страх.

Он разодрал упаковку и облегченно рассмеялся, когда к нему на колени упало блестящее круглое зеркало, украшенное с обратной стороны бронзовой головой змееволосой горгоны. Следом вылетела записка. Он увидел затейливый почерк матери, она писала зелеными чернилами:

«Бери его с собой, когда идешь навестить меня. Помни, что первый человек, оседлавший пегаса, не побоялся горгоны; поступай так же — и тебе нечего будет бояться».