Взгляд на миллион

– Эй, Мартин, ты куда? Ты что, пьян? Я ведь только на пять минут вас оставил.

– Да я выпил всего чуть-чуть, – ответил тот, демонстрируя свой бокал Джонни. – И дело совсем не в этом.

– А в чём тогда? Что тебе сказал Генри?

– Разговора почти и не было, так, пара фраз, основную часть ты слышал. Он дал мне свою визитку, но на ней только адрес и время. Это похоже на то, что Генри Говард приглашает меня к себе? – с робкой надеждой в голосе спросил Мартин.

– Думаю, да. Не знаю, что ты сделал, но, судя по всему, у тебя получилось. Ты ему понравился!

– Это же надо лететь в Англию, где-то останавливаться и на что-то жить. Он ничего не объяснил, просто вручил визитку и ушёл.

– А ты хотел, чтобы он тебе всё разжевал, в рот положил и денег дал? Так, что ли? – недовольно возразил Джонни.

– Он попросил меня, чтобы я никому не говорил адрес, который указан на визитке. Согласись, это странно.

– Это не странно, это – важно! Таким образом, он, скорее всего, проверяет тебя. Хочет понять, можно ли тебе доверять. Ну, представь, если к нему поедут все желающие! Я не думаю, что он раздаёт свои визитки направо и налево. Тебе просто повезло, ты родился под счастливой звездой, так что не разочаруй его.

– Что же мне делать, Джонни? На поездку наверняка потребуется немалая сумма. Ты просил меня написать картину. Может быть, поможешь мне её продать?

Джонни взял в руки пейзаж Мартина и так же равнодушно, как это сделал только что Генри Говард, произнёс:

– Ты сам всё понимаешь. Это красиво, конечно: мост, закат, лодки. А это кто на мосту – ты? Это ты себя нарисовал? – Джонни морщился всё сильнее. – Я могу это взять, чтобы просто повесить в галерее для красоты, но не для продажи. Пойми, у меня богатые клиенты, которые готовы платить крупные суммы за нечто сверхъестественное, за экстаз, понимаешь? Твоя картина молчит. Она показывает, а не выражает. А мне нужно что-то, что будет жечь изнутри. Посмотри на себя, Мартин. Ты красивый парень! Ты можешь нравиться даже мужчинам, я уж не говорю о прекрасных дамах, – при этих словах Джонни усмехнулся. – Конечно, это здорово помогает тебе в работе, но нужны другие картины.

– Ты что, тоже хочешь, чтобы я рисовал исключительно портреты? – спросил Мартин.

– Да, но по-другому – так, как это делает Генри Говард, а этому надо учиться.

Хочешь быть оригинальным и много зарабатывать? Рисуй женщин, рисуй мужчин, но так, чтобы при взгляде на картину бросало в дрожь. В картине должна быть страсть! Живи, люби, рисуй, будь чьим-нибудь любовником. Тем более, что художник и любовник – это, по сути, одно и то же. Что тебе терять? Сейчас ты просто хороший ремесленник, каких сотни и тысячи в нашем городе, и, как все они, ты – без имени и денег, а с Генри возможно всё! Так что, выброси из головы всю эту глупую, дешёвую и никому не нужную романтику… «мосты, лодки и закаты»…

Джонни всё ещё продолжал, что-то говорить, но в этот момент Мартин вдруг подумал о том, что не запомнил, куда положил визитку Генри Говарда. В карманах было пусто, в руке оставался бокал с недопитым шампанским…

«Странно, она всё время была у меня в руках. Когда же я успел её потерять?»

Он вернул бокал стоявшему рядом официанту и, пытаясь прервать Джонни, чтобы предложить осмотреть хранилище, слегка похлопал его по плечу. В этот момент визитка выпала у него из рукава, словно это был какой-то фокус. Мартин мучительно вспоминал, когда он положил её в рукав. Этого никак не могло произойти. Он точно помнил всё, что происходило в последние несколько минут.

Он поднял визитку, непонимающе оглянулся вокруг и почему-то снова направился к запасному выходу.

– Мартин, твой плащ, – крикнул Джонни, догоняя его. – Слушай, я не знаю, что с тобой происходит, но выглядишь ты не очень. Иди домой, выспись. И постарайся найти возможность в самое ближайшее время съездить к Генри. Я абсолютно уверен в том, что у тебя всё получится, а картину можешь оставить, вдруг кто-нибудь купит, хотя…

Он вручил плащ Мартину, и они расстались.

Глава 4

Юноша поднимался по лестнице не торопясь, как бы проверяя каждую ступеньку на прочность. Выйдя из галереи, он уже через несколько минут оказался на мосту, в плену непрекращающегося, противного моросящего дождя и резкого, влажного ветра.