Взгляд с Лазурки

А какие заповедники и огромные охраняемые территории в Маньчжурии, обеих Монголиях (Халха), Уйгурии и на Тибете уже созданы. Вот где с этим сейчас никаких проблем. Часть их своими глазами видел – просто душа радуется. Про работу Арсеньева на Дальнем Востоке уже упоминал. Я теперь за будущее дальневосточных тигров ( а ведь были времена, когда их меньше трех сотен оставалось) и леопардов вообще спокоен. В Маньчжурии практически не ведется охота на изюбрей и пятнистых оленей, у больших кошек есть устойчивая кормовая база (тем более, что ее основой являются не эти копытные, а дикие свиньи, расплодившиеся так, что пришлось отстрел организовывать). В шкуре на загривке практически у каждого взрослого амбы вживлен чип, и за всеми их передвижениями можно наблюдать, сидя в тепле и уюте. Это очень важно, так как границы заповедных зон стали даже тесноваты для этих красавцев, и некоторые пытаются подбираться к обжитым районам. Волков у себя повывели, теперь намереваются, наверно, собачатиной полакомиться.

В Монголии функционируют 52 национальных парка и в степях, и в горной местности. Там я первый раз услышал о существовании пустынного медведя «мазалай». Все эндемики находятся под особым контролем, а с табунами диких лошадей (тахи) проблема, как с кабанами в тайге. Скоро придется их численность искусственно сокращать. Даже со снежными барсами все в порядке. Про их существование в этом районе все уже и забыли вспоминать, а они в горы Монголии сами вернулись. Опять повторюсь, наличие чипов позволяет всю информацию иметь перед глазами, остается грамотно использовать специальные дроны для того чтобы метить подрастающее поколение этих кошечек и реагировать на ЧП.

Их ( ирбисов, они же снежные барсы, а иногда и дьяволы) в прежней истории уже меньше 10 тыс. на свободе осталось, да и то в отдельных изолированных популяциях. А теперь расселили этих красавцев и санитаров гор по всему прежнему ареалу их обитания. Средняя доля гомозигот уменьшилась, доля гетерозигот выросла. За здоровье потомства можно не волноваться. Я в Ладакхе участвовал в ненавязчивом подкармливании матери-героини, выращивающей целых трех очаровательных и полных энергии детенышей. В дикой природе. Без поддержки людей редко когда больше одного выживает.

Заодно и манулами заинтересовался, обладателями самого пушистого и густого меха среди кошачьих. Их экзотическая внешность давно привлекала котофилов, но характер, мягко говоря, совсем не подходит для их содержания вне вольеров. В нашем институте давно велись работы по созданию нового вида – домашнего манула, красавца с большими желтыми тигриными глазами и мехом, словно припорошенным снегом, с поведенческими признаками как у куна. Четвертого поколения ждут, опасаются – не будет ли сбоев. Я им парочку котят привез – для обновления крови

Кроме экологической и отчасти этнографической задач, главной проблемой Ковчега в Азии был и остается контроль за численностью населения. К нему еще вернемся; пока МК достаточно успешно справляется, хотя есть определенные опасения за район Индостана. Как только появляется надежда на мир, этот показатель резко начинает возрастать. Но на примере района Карнатаки было показано, чего мы добились: если в старой истории в 2019 г. там проживало больше 60 млн, то теперь в нашем 2019 -ом насчитывается 6,5 млн.

Итоги трансформации в Восточной Азии и Тихоокеанском регионе

А теперь отправимся из центра этого континента на восток, придерживаясь прежнего смешанного подхода. Правильнее оттуда и начинать надо было для взгляда сверху на азиатские просторы, и так последовательно и двигаться вдоль наших границ на запад вместе с солнышком. Не то, чтобы я до этого не додумался, просто сразу потянуло окунуться в самую сложную ситуацию, в район, включающий тот суровый и неповторимый горный мир, где целый год проработал. Я этим действительно горжусь ( уже наверно говорил и еще повторить могу – это был самый трудный этап моей жизни). Зато хорошо представляю теперь, чем «часуйма» (тибетский чай с маслом яка, его молоком и солью ) от памирского «ширчоя» и кашмирского «кахваха» отличается. А постоянная жуть, которая меня охватывала, когда я только вступал на «овринг» ( «рафак», по – памирски, дорожка в виде подвесных мостов) до сих пор во мне так и живет. У меня с высотой и так проблемы, а когда под ногами все качается, да еще и ивовые ветки, из которых сплетен овринг, подозрительно похрустывают; нет – лучше про это не вспоминать добровольно. И так по ночам такие переходы до сих пор снятся и обязательно в виде кошмаров с падением в образовавшуюся дыру.