Взгляд с Лазурки

И LIU, начиная свою жизнь здесь по второму разу, но с чистого листа, сразу приобрел не только этот участок, но и соседний, который тогда принадлежал вредному и ужасно жадному местному старичку миллионеру Монфрэ. Их объединили, старый дом восстановили на средней террасе первого участка почти в таком же виде, но, конечно, значительно улучшив качество работ. На втором участке построили гостевой дом, заранее предусмотрев возможность посадки на его крыше вертолета (а теперь там даже два гелика сразу помещаются: и мой, и деда). Вместо спальни предков, переделанной из курятника, устроили хозблок, куда можно подняться прямо из просторного гаража, сделанного в скале под террасами. Есть и второй – в гостевом доме, тут для машин оборудован пологий въезд. В нашем доме три этажа и шесть комнат. А на крыше оборудовали специальную смотровую башню, чтобы любоваться морем. Потом это строение два раза подвергали реконструкциям, с одной стороны превращая внутри ну в очень умный дом, с супер-умной кухней, а с другой – добавляя местного колорита во внешнем виде. Мне он очень нравится, и я всегда с радостью сюда возвращаюсь.

Первая и третья террасы представляют собой сады практически всех сортов фруктовых деревьев, которых устраивает эта почва и климат. Для нейтральных читателей сообщу, что в одном из уголков второго большого участка растут три небольших, но раскидистых арбузье, всю зиму усеянные небольшими красными ягодами типа крупной земляники. Они так и называются – земляничные деревья, но по вкусу одноименной ягоде, конечно, проигрывают. Кроме традиционного набора из вековых оливковых деревьев и цитрусовых всех мастей, отмечу цератонию (рожковое дерево). Раньше мука из зерен его стручков спасала местных бедолаг от голода, теперь из нее делают действительно полезные пищевые добавки. Вспомнил потому, что каждую осень в детстве я объедался коричневыми стручками одного из них. Это был какой-то редкий сорт, привезенный деду с Кипра, по вкусу напоминающий шоколад.

Дед мой, Алексей Игоревич (это у нас такая традиция: имена мужские для первенцев даются в последовательности Алексей, Юрий, Игорь, и круг замыкается) по одной из своих специальностей был био-технологом садоводческих культур, и каких только растений у него в на участках не было посажено. Южно-китайский кустарник годжи (он же дереза), который со страшной силой оплетал все изгороди, но вот ягод почему-то почти не давал, в отличие от фейхоа, которое здесь тоже почти не знают. Вот он-то и цвел очень красиво, и приносил обильный урожай. Этой протертой бурой смесюгой из фейхоа меня в детстве кормили усиленно – утверждая, что в ней кладезь витаминов содержится.

Про виноград трех сортов много распространяться не буду, кого тут этим удивишь? Как и фигами, белой шелковицей и огромным деревом местной разновидности мушмулы. Мог бы долго описывать остальные подробности растительности – когда гуляли с дедом, он мне много чего про каждое растение рассказывал.

Чтобы с садом нашего участка закончить, про любимое место деда на третьей террасе расскажу, там вольер стоит его личной конструкции, в котором проживает колония бурундуков, с десяток этих полосатиков. Он сам за ними ездил в Сибирь к Байкалу, к старому родильному селу Литвинцевых, именно нашей линии. Там они еще в 18 веке большинство составляли. Теперь в Манзурке жителей с такой фамилией не осталось, но несколько бурундуков ему чалдоны поймали. И вот обязательно, хоть раз в неделю, он раскладывает по карманам кедровые орешки и к ним отправляется. Заходит – и они немедленно начинают по нему бегать и орехи ловко вытаскивать, запихивая за щеки, а он сидит и улыбается. Счастлив безмерно! Суровая Джана к этому месту вообще не подходит: эти дедовские хвостатые мыши, которых нельзя лапкой с коготками потрогать, ей категорически не нравятся. Она охотница по натуре и частенько притаскивает нам по утрам результаты своих ночных похождений: приличного размера местных природных крысок, которых мне не жалко, в отличие от удавчиков и птичек. А верный Досик, ничего не берущий в рот, кроме своих хрустиков, и охоту гребующий, сидит около вольера, смотрит на все это через сетку неодобрительно и осуждающе ворчит, даже как-то по-особенному губами пришлепывает, но, наверно, к странностям хозяина снисходительно относится.