Взгляд с наветренной стороны

– Хорошо. Этот «другой челгрианец» есть пережиток феодализма, профессиональный громила. Он, видите ли, собирается уговорить меня вернуться в общество, которое я презираю. И я не имею никакого желания встречаться с этим выродком.

– О, я не знал.

– Тогда вам действительно все равно. Поздравляю.

– Так вы не собираетесь встречаться с ним вообще?

– Вот именно. Вообще. Мой план таков: пробыв тут несколько лет без всякого результата, он или устанет ждать и вернется домой, где подвергнется ритуальной каре, или постепенно привыкнет к тому привлекательному, чего так много на Мэйсаке и в Цивилизации вообще, и станет простым здешним гражданином. Тогда я, может быть, и встречусь с ним. Отличная стратегия, не так ли? Как вы считаете?

– Это вы серьезно?

– Я всегда говорю серьезно. Даже когда шучу.

– И вы всерьез думаете, что ваш план сработает?

– Не знаю и даже не собираюсь об этом думать. Просто я ненавижу этого урода – вот и все.

– А зачем они так хотят вашего возвращения?

– А затем, что я подлинный император. При рождении я был похищен ревнивой божьей матерью и заменен моим злым братом-близнецом Фиммитом.

– Как? Действительно?

– Нет, конечно, шучу. Он здесь, чтобы вручить мне вызов на дуэль.

– Да вы меня обманываете!

– Угадали. На самом деле суть в том, что каждый клан челгрианцев имеет в каждом поколении одного-двух мужчин, продуцирующих его суть. Без таких производителей мужчины клана становятся бесплодными. Если они хотя бы раз в месяц не… Впрочем, это слишком интимные подробности. К несчастью, мой кузен Кехенаханаха Третий Младший попал в аварию, лишившую его возможности производить эту жизненную секрецию – и потому я нужен им, иначе все мужчины моего клана бесславно помрут. Конечно, есть хирургическая альтернатива, но, к сожалению, лицензия на эти врачебные действия хранится у клана, о котором мы ничего не слышим уже более трех столетий. Но, вообще, мы не любим обсуждать такие подробности.

– Надеюсь, это тоже… шутка?

– Ах, никак вас не проведешь!

– Зачем вы меня все время разыгрываете? Вы, наверное, действительно, не знаете, зачем они хотят вернуть вас домой?

– Да, действительно не знаю. А зачем?

– Только не спрашивайте меня!

– А я так на это надеялся!

– А почему бы вам просто не спросить об этом самого их представителя?

– Так вы, которому это столь интересно, и спросили бы у этого представителя, вашего так называемого другого челгрианца, зачем вы, мол, так хотите заполучить назад господина Циллера?!

– Нет, я имел в виду, спросить у Хаба.

– Ах, он-то, конечно, все знает. Вот, его аватар тут как тут!

– Ах, точно! Давайте-ка… Да вы опять шутите.

– Верно подмечено…

– И что в действительности делает эта женщина?

– Она слушает меня.

– Слушает? Неужели?

– Да. Я говорю, а она слушает, что я говорю.

– Как? А мне казалось, что сейчас вас слушаю я. Что же такого специального она делает?

– Она просто слушает, не задавая глупых вопросов, какие задаете вы, уж простите.

– Что вы имеете в виду? Я просто спрашиваю…

– Ладно, неужели вы не видите? Вы уже становитесь агрессивным, вы не хотите понять, что кто-то может просто слушать.

– А она только слушатель?

– Да! Да! Но именно это и есть настоящее слушание!

– У вас нет здесь друзей?

– Разумеется, есть.

– Так они вас не слушают?

– Не всегда и не все.

– А ваш дом?

– У меня есть привычка разговаривать с домом, но потом я вспоминаю, что обращаюсь лишь к машине, которую даже другие машины не считают разумной.

– А ваша семья?

– Я мало чем делюсь со своей семьей. Они немного понимают в тех вопросах, о которых я говорю.

– Неужели? Какой ужас! Мне жаль вас. Но есть еще Хаб, он прекрасный слушатель.

– Понимаю, но, скорее всего, это обман. Его внимание ко всем – кажущееся.

– Как? Но он ведь создан для осуществления внимания.

– Нет, он создан для того, чтобы казаться внимательным. С живым же существом общаешься на некоем животном уровне.

– На животном уровне?

– Да.

– И вы считаете, это хорошо?

– Да. Это некое общение на уровне инстинктов.

– Так вы считаете, что Хаб не обладает таким свойством?

– Хаб просто машина.

– Но ведь и вы…

– Только в самом широком смысле. Я всегда предпочитаю говорить с человеком. Некоторые, кстати, считают, что Хаб слишком контролирует наши жизни.

– Вот как? А мне казалось, что если ты ничего не хочешь делать, то и не делаешь.

– Да, но ты продолжаешь жить на Орбите.

– То есть?

– Играть по ее правилам.

– Так вы хотели бы жить на какой-нибудь другой, маленькой скромной планете?

– Нет, я считаю их слишком тесными и неудобными.

– Но не опасными? Метеориты и тому подобное?

– У них есть системы безопасности.

– Словом, я понял, вы хотите вернуться к каким-то старым варварским временам или что-то в этом духе?

– Нет, просто есть ощущение, что общаться все-таки надо не с домами, и не с Хабом, и не с дронами, а с себе подобными.

– Но с ними очень сложно общаться. И таких, как вы, много?

– Не очень много, но есть.

– У вас партия? Собрания? Самоназвание?