Взгляд тигра

Сделано все было мастерски. Он сыграл на моем любопытстве, как пианист на концертном рояле. Мне страшно хотелось узнать, что вытянули они со дна морского. Закусив сигару, я скатился с мостика и поспешил на нос. Оставалось сделать несколько шагов по открытой части бака, как вдруг Мейтерсон, все еще улыбаясь, повернулся к Гатри.

– Пора! – приказал он, не повышая голоса.

Я понял, что угодил в ловушку. Голова заработала так быстро, что все происходящее вокруг напоминало замедленную съемку.

Зловещий черный автоматический пистолет неторопливо поднялся; Майк Гатри с ухмылкой замер в стойке профессионального стрелка, вытянув правую руку, и нацелился мне в живот. С искаженным от ужаса лицом Джимми Норт попытался перехватить державшую пистолет руку, но Мейтерсон грубо его оттолкнул. «Плясунью» сильно качнуло, и Джимми, спотыкаясь, отлетел в сторону.

Сознание работало четко и быстро, в голове мелькали не мысли, а образы. «Ничего не скажешь, – подумал я, – ловко меня подловили, профессиональная работа».

Да, я поступил излишне самонадеянно, пытаясь заключить сделку с волчьей стаей: им проще убить, чем договариваться. Ставшего свидетелем Джимми тоже уберут. Впрочем, должно быть, его с самого начала приговорили. Вспомнилось, во что превращается мишень от чудовищного удара разрывной свинцовой пули сорок пятого калибра.

Согнутый указательный палец Гатри тянул спусковой крючок, а я, с сигарой во рту, пытался уклониться и понимал, что не успею.

Ствол подбросило высоко вверх, из дула вырвалось бледное в ярком солнечном свете пламя. Пушечный грохот выстрела и тяжелый свинец настигли меня одновременно. Оглушенный, я резко откинул голову назад, зажженная сигара вылетела изо рта, посыпались искры. Удар согнул меня пополам, сбил с ног и отшвырнул к борту – поясницей о леер.

Боли не было, все онемело. Я был уверен, что сознание вот-вот отключится и свет померкнет, – если разворотило грудь, то рана смертельна. Ударившись о планшир, я перелетел через борт головой вперед, и прохладные объятия моря привели меня в чувство. Я открыл глаза, увидел серебристые пузырьки воздуха и зеленоватые солнечные лучи, пробивающиеся сквозь толщу воды. Воздуха в легких не осталось. Инстинкт гнал на поверхность – скорее вдохнуть, но голова была на удивление ясной: стоит всплыть, и Гатри меня добьет.

Удивительно, но я все еще шевелил ногами и медленно продвигался под гладким белым днищем «Плясуньи», которому, казалось, не будет конца.

Внезапно вокруг потемнело, надвинулось темно-красное пятно, и я чуть не запаниковал, решив, что теряю зрение. Впрочем, бесформенные багровые облака, повисшие в воде, оказались моей собственной кровью. Крохотная, полосатая, как зебра, рыбка стрелой метнулась к одному из них, жадно глотая неожиданное угощение.

Левая рука не слушалась и плетью висела в клубящемся кровавом шлейфе. Пришлось, действуя здоровой правой, проплыть под килем «Плясуньи» и подняться до ватерлинии, где я с облегчением ухватился за конец буксирного троса, свесившийся с кормы в воду, и высунул голову на поверхность. Саднящие, онемевшие легкие жадно втягивали воздух, противно отдававший медью.

Сознание оставалось ясным: я – под кормой, волчья стая – на носу, карабин – под крышкой люка машинного отделения.

Я потянулся вверх, намотал трос на правое запястье и попытался пальцами ног упереться в пояс наружной обшивки, проходящий по ватерлинии. Меня хватило бы на одну попытку, не более, – ошибиться было нельзя. На борту ссорились и орали друг на друга, но я не вникал, собирая все оставшиеся силы.

Упираясь ногами и подтягиваясь здоровой рукой, я попытался забраться в лодку. От напряжения темнело в глазах, онемевшая грудь камнем тянула вниз, но я выбрался из воды, наполовину перевалился через кормовой леер, повис, точно пустой куль на ограде из колючей проволоки, и только через несколько секунд пришел в себя. По животу стекала теплая кровь. Время уходило; еще немного – и от потери крови сознание отключится. Изо всех сил я оттолкнулся ногами, свалился в кокпит и застонал от боли, ударившись головой о рыболовное кресло. Подо мной натекла огромная лужа крови.

Цепляясь за палубу, я дополз до входа в каюту, неимоверным усилием поднялся на ослабевшие, подгибавшиеся ноги и осторожно выглянул из-за угла: вся троица стояла на носу.

Джимми Норт с выражением ужаса и отчаяния на лице лихорадочно застегивал крепления баллонов со сжатым воздухом, снова висевших у него за спиной.

– Грязные убийцы, – кричал он на Мейтерсона. – Я спущусь на дно и найду его. Подниму тело, и, даст Бог, вас обоих повесят…

На мгновение позабыв о собственном незавидном положении, я восхитился мужеством Джимми. Думаю, он даже не подозревал, что стоит в списке следующим.

– Это убийство, умышленное убийство! – выкрикнул он и повернулся к ним спиной, натягивая на глаза и нос маску.

Мейтерсон посмотрел на стоявшего рядом Гатри и кивнул.