Взгляд в бездну

– Мы с ней обсуждали вопрос, – признался Дану. – Она в курсе. Не сомневайтесь. Я ручаюсь за нее, как за себя.

– Ладно, зови, – обреченно вздохнул Шадор. – Но больше чтоб никакой утечки информации!

– Сию минуту. Так точно. Вы не пожалеете, кэп. – И Дану проговорил в комьюните: – Ромеро, к капитану… Срочно!

* * *

Несмотря на то что Дор во время их последнего разговора был резок и запретил ей появляться в госпитале, Мира все равно туда каждый день приходила. Мотивировала она свое присутствие тем, что официально ее пока никто не отстранил, но при этом старалась быть тише воды, ниже травы. Ларри ей сочувствовал и подыскивал работу подальше от Дора. Она разбирала материалы, бегала по вызовам к несложным пациентам, подолгу зависала в медлабе и много думала.

Дорвард практически отстранился от текущих дел, скинув все на ассистентов и заместителя. Он почти не покидал пределов личной лаборатории, даже ночевал там на удобном диванчике, где раньше часто засиживался вдвоем с братом за распитием и… Питался доктор тоже нерегулярно, хотя Ларри, как его лечащий врач, настаивал на соблюдении реабилитационной диеты и приеме препаратов, способствующих восстановлению функций организма после отравления. Дор рекомендации игнорировал, включая предписание посетить психолога.

Мира так переживала и мучилась, что в итоге получила первый незачет в университете и первое предупреждение от Ларри, когда перепутала анализы и назначила лечение, которое совершенно не подходило пациенту.

Это привело ее в уныние.

«Наверное, Дор прав. Из меня действительно никудышный врач. Я ничего не умею, ничего не могу правильно сделать… И вообще… Без Дора и Гона мне так пусто в госпитале… Все бессмысленно!»

Миру это угнетало. Она только сейчас осознала, насколько для нее было важно присутствие докторов в ее жизни. Ради них она хотела стать лучше, умнее, образованнее, чтобы заслужить одобрение Дор-Гона. А сейчас… Гон почти при смерти, Дор ее ненавидит… Да тут впору слезы лить в три ручья. Но разве этим делу поможешь? Жизнь Миры изменилась в одночасье. Если на Дейгаре она плыла по течению, то потом, оказавшись на КА, смотрела в будущее с оптимизмом и строила планы. Теперь же к чему стремиться, если как раньше уже не будет? Разве предполагала она такой результат, когда планировала эту операцию? Но могла ли она допустить смерть братьев? На этот вопрос дейгарка тоже не знала ответа. Точнее, знала, что ей было бы очень сложно смириться с их потерей… Но и теперешняя ненависть Дора была для нее тяжкой ношей.

В поисках выхода Мира много размышляла, пыталась читать специализированную литературу по токсикологии, анатомии и физиологии эризийцев, и каждый день заходила к Гону, думая, может, при виде него ее осенит, но тщетно. Ей критически не хватало навыков для того, чтобы систематизировать получаемую информацию, и не хватало сил для того, чтобы каждый раз разочаровываться, понимая, что та или иная ее идея не сработает.

Впрочем, кое-что ей найти удалось: доклад профессора вузюклашми «Принципы создания нейротоксинов и антидотов: развернутая формула и нейтрализация последствий» и статью эризийских ученых Вернера-Норберта «Системные неврологические нарушения при взаимодействии организмов дуалов с различными ядами, их лечение и последующая реабилитация».

Основная проблема таилась в том, что первая статья оказалась слишком новой, и выводы, приведенные в ней, не были подтверждены научно. Разработки в сфере токсикологии цивилизации лашмани долгое время были засекречены, поскольку яды считались биологическим оружием, и доклад, хоть и содержал много интересной информации, был перегружен культурологическими подробностями, да и в целом написан слишком обтекаемо. У эризийцев же просматривалась другая проблема. Они сами ядами не пользовались и редко травились, поэтому их токсикологические разработки были весьма посредственными. Но они пошли другим путем – лечили и восстанавливали то, что требовало восстановления. И именно в этом, как казалось Мире, заключался ответ. Что если взять и как-то объединить и то, и другое?.. Но в этом ей явно требовалась помощь специалиста.

В один из вечеров Мира напросилась на ночное дежурство. Ведь именно ночью обычно Дор вылезал из своей «берлоги». Девушка долго сидела как на иголках, пока волнения не утомили ее, и тогда навалилась усталость. Мира слегка задремала, а время перевалило за полночь, двери в лабораторию разъехались, и на пороге показался доктор. Он был в одном халате и неуклюже передвигался, хватаясь за стены, столы и стулья, неловко припадая на искусственную ногу. Сон мигом слетел с Миры, и она подскочила с кушетки. Дор увидел ее и замер.

– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил он.

– У меня дежурство. Ночное.

– Точно, – кивнул Дор. – Сама, небось, напросилась? Зачем?

– Хотела с тобой поговорить…

– Не о чем!

– Дор, ты… Я нашла кое-что… Вот! – девушка протянула ему блок-нот.

Доктор вырвал его из рук дейгарки и отшвырнул прочь. Тот упал на кушетку.

Из глаз Миры брызнули слезы.

– Зачем ты так? Я же хочу помочь!

– Ты уже помогла. До сих пор тошно!