Взгляд в темноту

— Согласен.

— Потому мне и крайне любопытно, кто же получил поместье и всё имущество отца сестёр. Ведь не стало целой семьи! Альд Броган должен был точно это знать, но, возможно, Сайлас Торнбран также осведомлён. Не случись досадной неприятности с ногой, я бы уже сейчас отправилась к нему! Однако не факт, что он пожелает говорить, — добавила она со вздохом, вспоминая то, как обычно дозировал информацию владелец замка, так и не поведав ей многих нужных деталей.

— Я могу пойти вместо тебя.

— Ох, боюсь, вам он и вовсе ничего не скажет!

— Посмотрим.

Ристон, поставив на туалетный столик пустой бокал, поднялся с места и, должно быть, собирался покинуть её спальню, когда раздался стук в дверь.

***

Переведя растерянный взгляд с лица Киллиана на дверь, Алита дала позволение войти. В комнате появилась заплаканная горничная. Кажется, она вовсе и не обратила внимания на то, что гостья в спальне не одна, во всяком случае, никак не прокомментировала его присутствие, лишь машинально поклонилась и принялась собирать на поднос посуду, оставшуюся от ужина.

— Я пойду, — сообщил Ристон, прощаясь. — До завтра. Скорейшего выздоровления.

Шагая по освещённому свечами коридору, он услышал слова, которые доносились из-за приоткрытой двери одной из комнат.

— Негодяйка! — выкрикнул женский голос, растерявший все кокетливо звенящие нотки, свойственные тому в прочих разговорах. — Мерзавка! Погоди у меня, вот вернёмся в столицу, и я тебя проучу…

— Я не знаю, как это получилось!

— Все вы так говорите! Прозевала, не уследила! А, может, сама же и своровала?! Признавайся! Немедленно!

За этим последовал звук пощёчины. Киллиан заглянул туда, где разворачивалась некрасивая сцена, и увидел стоящую посередине комнаты Флориану Эдевейн. Перед ней неуклюже скорчилась камеристка, прижимая ладонь к покрасневшей от удара щеке.

— Добрый вечер! — произнёс Ристон.

— Вы?! — Флориана вскинула на него взгляд тёмных блестящих глаз и бросилась к нему так, словно искала защиты. — Я больше не могу здесь оставаться, альд Ристон! Сначала убийство, а теперь меня ограбили! Неужели совсем никак нельзя уехать?

— Об этом вам лучше спросить у нашего гостеприимного хозяина, — отозвался он и почувствовал неожиданную и неприятную волну брезгливости, когда гибкие пальцы девушки обвили его запястье, словно какие-то ползучие тропические насекомые. — Прошу извинить меня за вмешательство, однако должно сказать, что слуги в королевстве — совсем не то же самое, что ваши рабы на плантациях. Они требуют другого отношения.

— Ах! — скривилась она. — Вы избаловали их своим другим отношением. Может, ещё прикажете кормить прислугу с серебряной посуды? Вот вам результат — кража посреди бела дня. Мне очень дорого то украшение, и я намерена вернуть его любой ценой.

— Может быть, вы просто положили его куда-то и запамятовали, альда Эдевейн?

— Ничего подобного. Да и всю комнату уже обыскали. Демоны бы побрали и замок, и всю эту публику! Я хочу домой! Хочу видеть за окном палящее солнце и зелень, а не бесконечный белый снег!

— Могу понять вас, я бы тоже не отказался вернуться в Бранстейн, но пока у нас нет иного выбора, потому следует как-то уживаться с окружающими нас людьми.

— Не собираюсь ни под кого приспосабливаться. Пусть все остальные уживаются со мной. Но для вас, альд Ристон, я могу сделать исключение.

— Тогда я бы попросил вас больше не применять рукоприкладства. Ваша камеристка и без того достаточно наказана. Она ведь приболела ещё по дороге сюда?

— Да, совершенно неприспособленное существо, — отмахнулась Флориана, небрежным жестом отсылая девушку прочь. — А вы, я вижу, готовы пожалеть всех. Только почему-то не меня.

— Как мне кажется, вы не нуждаетесь в жалости, — заметил Киллиан.

— Не считаете же вы, что моё сердце сделано из камня? — отозвалась собеседница, кончиками пальцев касаясь прикрытой кружевами высокой груди, точно приглашая его обратить внимание на оную часть тела.

— О том судить не мне. Доброй ночи! Будем надеяться, что ваша потеря вскоре отыщется.

— Будем надеяться, — разочарованно повторила за ним молодая альда и хлопнула дверью перед его носом.

Ристон продолжил путь, надеясь, что Сайлас Торнбран ещё не лёг спать. В вечерней полутьме замок казался опустевшим, тихим, таинственным. Закрытые двери, молчаливые статуи, стыдливо закутанные в свои мраморные покрывала, негромкое потрескивание догорающих свечей. Постепенно всё вокруг обволакивала ночная тьма. А за окнами продолжали сыпаться густые снежные хлопья, превращая замок Торнбран в подобие игрушки, заключённой в стеклянный шар, который следовал встряхивать, чтобы увидеть внутри маленький снегопад.

— Кто здесь? — Одна из дверей заскрипела, и оттуда, пошатываясь, вышел Эмрис. — Киллиан? Что ты тут бродишь в одиночестве? Пойдём, друг мой, выпьем перед сном.

— Где твой дядя?