Взгляд василиска

– Ну, господа, это уж совсем не аргумент, – усмехнулся великий князь, – у нас не было ни малейших прав на Порт-Артур и прилегающие к нему земли, но это совершенно не помешало нам занять его. Так что я не вижу ни одной причины, чтобы не изъять теперь у подданных богдыхана еще и скот. Тем паче, что в противном случае его конфискуют японцы, нимало не заботясь о правовой стороне этого деяния.

– Я полагаю его императорское высочество совершенно правым в этом вопросе, – решительно заявил Иессен. – Блокада – дело долгое, так что запас продовольствия нам не помешает.

– А что с привлечением на строительство укреплений корабельных команд, а также орудий?

– Полагаю, у вас есть план и на этот счет?

– Совершенно верно, ваше превосходительство. Но его лучше зачитать адмиралу Витгефту, тем более что план разрабатывался при его непосредственном участии.

– Что это значит, Вильгельм Карлович?

– Таков был приказ наместника, – пожал плечами тот и, достав из папки лист бумаги, прокашлялся и принялся читать монотонным голосом.

Некоторое время его слушали молча. Первым не выдержал великий князь.

– Что это за ерунда?

– Простите? – возмущенно спросил адмирал.

– Ну, а как еще прикажете назвать этот сон разума? Что означает это ваше: «Для строительства укреплений № 3 привлечь двести человек с “Полтавы”, орудия взять с “Пересвета”, а обслуживать их будут расчеты с “Паллады”, оставляя общее руководство работами за крепостными инженерами»?

– А что вас не устраивает?

– Бардак! А ничем другим подобное разделение труда не кончится!

– Что же вы предлагаете?

– Ну, это же очевидно! Если мы оказались в той же ситуации, что блокированный во время Крымской кампании в Севастополе Черноморский флот, то было бы полезно воспользоваться его опытом. А именно закрепить за каждым кораблем определенное укрепление, чтобы моряки с самого начала знали, что они будут его не только строить, но и воевать на нем. Это, вне всякого сомнения, мотивирует их строить укрепления как можно тщательнее и качественнее. Кроме того, мне абсолютно точно известно, что в арсеналах крепости содержится немало различных пушек, в том числе вывезенных после взятия Таку, и достаточное количество боеприпасов к ним. Полагаю, что до израсходования этого резерва снимать артиллерию с кораблей преждевременно!

– Вы полагаете, что эскадре все-таки удастся выйти в море?

– Я уверен в этом!

– Может, еще и японцев побьёте один на один? – не без ехидства осведомился Фок.

– На что это вы намекаете, ваше превосходительство?

– Да какие уж тут намеки, ваше императорское высочество, то, что вы впятером двоих побили, конечно, недурно, да только какой в том прок, если наша победоносная эскадра заперта на внутреннем рейде?

Все услышавшие это невольно заерзали, поскольку генерал хотя и перешел границы, но в главном-то был прав. Японцам удалось их заблокировать, и винить в этом было некого, кроме самих себя. А генерал с постным видом продолжал:

– Оно конечно, имей ваши кораблики свободу, не видать бы японцам Квантуна, да только пока вы проход освободите, они черта где захотят там и высадят, не то что десант. Вот и выходит, что придется всю тяжесть войны армии нести, прямо как в последнюю кампанию с турком. Кораблики построили, денежки потратили, фитанец[98] выписали, а как воевать, так тю-тю…

Лица моряков, пока генерал вел свои речи, наливались кровью, но первым среагировал все-таки великий князь. Одним движением руки он стащил с руки лайковую перчатку и, немного покрутив ее в руках, положил на стол. Затем, пристально посмотрев немного побледневшему Фоку в глаза, ледяным тоном ответил:

– Любезнейший Александр Викторович, хочу обратить благосклонное внимание вашего превосходительства, что наши корабли с начала войны уже четырежды сходились с японскими, и лишь раз, в Чемульпо, их превосходящим силам удалось взять верх. В бою 27 января вражеское нападение с уроном отбили, а сражение в Восточно-Китайском море и бой на Эллиотах закончились убедительной победой нашего флота. Что же касается нашей доблестной армии, то пока, кроме оставления Кореи и разгрома корпуса Засулича у Ялу, ей похвастаться нечем! Посему ваши намеки абсолютно беспочвенны.

Фок под действием взгляда великого князя опускался все ниже, пока, наконец, не оказался снова в кресле. Лишь когда Алеша отвел глаза, генерал смог перевести дух.

– Господа! – подскочил, как ужаленный, Стессель. – Право, никто не ставит под сомнение доблесть Российского флота, однако ситуация, что ни говори, сложилась весьма неприятная.

– Мы, ваше превосходительство, полностью отдаем себе в этом отчет, – вступил в разговор Иессен, – а также никоим образом не отрицаем своих упущений. Однако враг у нас общий, и, полагаю, действовать против него надобно сообща!

– Золотые слова, ваше превосходительство, – обрадованно закивал начальник укрепрайона.

Генералы и адмиралы с облегчением заулыбались, но тут снова подал голос Борис Владимирович:

– Планы, диспозиции… воевать надо!