Взгляд василиска

И все же их слишком много. Хотя добрая половина вражеских судов гибнет на подходе к цели, остальные рвутмя вперед и достигают ее. Вот один из них застывает, наткнувшись на специально затопленный русскими пароход, но прочие обходят его и, добравшись, наконец, до фарватера, открывают кингстоны. Их расстреливают в упор с «Кинжальной батареи», но дело было сделано, и избиваемые снарядами пароходы, вздрагивая при каждом попадании, опускаются на дно, закрывая своими телами вожделенный проход.

Сражение было описано Ножиным достаточно точно, если, конечно, не считать того, что катера все же дежурили на рейде, а не подошли после начала боя. Рощаковский в ту ночь был вахтенным начальником на «Ослябе» и потому никак не мог находиться на катере, а описанный абордаж и вовсе был невозможен.

Наступившее утро словно в насмешку осветило рейд ласковыми лучами восходящего солнца. Море, как никогда спокойное, поглотило в себе и брандеры, и ведущих их моряков, и теперь безмятежно плещет волнами, как и сто, и тысячу лет до этого. Лишь кое-где у прибрежных скал виднеются остовы неудачников, не смогших добраться до цели своего последнего путешествия. На них еще есть живые японцы, и подходящие к останкам их кораблей русские моряки попытались спасти их. Те, впрочем, совершенно не желали спасения и при приближении своих врагов открывали огонь, если было из чего, а если нет – бросались камнями или кусками железа, а то и кидались драться врукопашную. Не решившиеся драться прыгали в воду, стараясь отплыть как можно дальше, только бы не попасть в руки своих врагов. Однако и русские после ночной бойни оказались не слишком миролюбивы и, убедившись, что противник продолжает сопротивление, открывали по ним безжалостный огонь. Кое-где офицеры попытались остановить бойню, не слишком, впрочем, настойчиво. Наконец, в проход вошел «Силач» и начал промеры глубины. Даже издали видно, что результаты не слишком утешительны, и в сердца моряков постепенно заползло глухое беспокойство. Через некоторое время буксир вернулся, и Балк виртуозно пришвартовал его к борту флагманского «Осляби». Вахтенный начальник немедленно попросил поднявшегося по трапу лейтенанта пройти для доклада в адмиральский салон. Вскоре тот вышел и буквально наткнулся на только что прибывшего с берега великого князя.

– Как дела, Сережа? – обеспокоенно спросил великий князь.

– Хреново, Леша! – пробасил в ответ старый приятель. – Закупорил нас Того, проспали, сволочи!

– Что ты такое говоришь?

– Что есть, то и говорю! Расслабились, победителями себя почуяли, вот нас нашим же салом, да и по сусалам! А то взяли моду, службой не занимаются, ночуют на берегу… Эх!

Махнув рукой, сгорбившийся Балк пошел к выходу на верхнюю палубу. Алеша, почувствовавший, что упрек командира «Силача» относится и к нему, не решился остановить друга и лишь виновато посмотрел ему вслед.

– Ваше императорское высочество, – обратился к нему подошедший флаг-офицер. – Его превосходительство просит вас зайти к нему.

Весть о том, что японцам удалась диверсия и флот надежно заперт в ловушке Порт-Артура, вихрем облетела сначала эскадру, а затем и весь гарнизон. После удачных для русского оружия сражений в Восточно-Китайском море и Эллиотах, в сердцах и головах порт-артурцев появилась твердая уверенность, что как только ремонт поврежденных кораблей будет закончен, победоносный русский флот выйдет в море и непременно разгромит коварного противника. И вот пожалуйста! Из-за случайного стечения обстоятельств все усилия пошли прахом, и все что могут сделать могучие броненосцы и крейсера – это бессильно дымить в луже внутреннего бассейна. Даже у самых смелых и предприимчивых от этого известия опустились руки.

Японцы, несомненно, своевременно получившие от шпионов известия о своей неслыханной удаче, далеко не сразу поверили в нее. Однако ставшие каждый день появляться у Порт-Артура японские корабли не вызвали у русских ни малейшей реакции. Только канонерки и миноносцы, да еще «Новик» с «Боярином» рисковали выходить в море, но и они ни под каким видом не приближались к противнику, лишь изредка обмениваясь с ним залпами с предельных дистанций. Обрадованные японцы немедленно высадили в уже захваченном Дагушане свою третью армию, которая начала наступление на Далиньский перевал.