Взгляд василиска

Поскольку жалованье учителей земских школ совершенно не велико, жили девушки вместе, снимая квартиру в Старом городе. Две одинокие барышни в таком переполненном мужчинами месте, как Порт-Артур, не могли не вызвать к себе определенного интереса. К тому же среди представителей сильного пола было немалое количество людей, абсолютно уверенных, что среди выпускниц бестужевских курсов царит необыкновенная легкость нравов. Подобные слухи, разумеется, только подогревали мужской интерес, и многие пытались завести с девушками знакомство. Однако жаждавших свободной любви господ неизменно ждало жестокое разочарование. Какая любовь? Общественный прогресс, борьба с несправедливым устройством мира, народным невежеством и изжившими себя обычаями – вот что занимало умы учительниц, положивших свою молодость и красоту на алтарь народного просвещения! Со временем вокруг них сформировался кружок людей, не чуждых прогрессу и любящих об этом прогрессе поговорить. Надо сказать, что прежде Людмила Сергеевна была активной участницей этих собраний, но в последнее время немного отошла от них.

Немного досадуя, что согласилась прийти, Мила переступила порог знакомого дома. В большой комнате, игравшей роль гостиной, было изрядно накурено. Появление давно не бывавшей участницы было встречено весьма благосклонно.

– Что-то вы нас совсем забыли, – громко заявил сидящий во главе стола прапорщик Зданкевич, едва заметив входящих, – я уж было думал, что вы уехали. Не желаете ли с морозу красненького?

– Если можно, чаю, – улыбнувшись, ответила Людмила Сергеевна.

– Как скажете, мадемуазель, – склонился тот в ответ.

Прапорщик, немного кичившийся своим польским происхождением, был человеком веселым и галантным. В их компании он числился ухажером Маши Лещинской, но настоящей его страстью была свобода Польши… и красное вино. О первом он любил поговорить, запивая разговор вторым. Впрочем, на сей раз главным оратором был телеграфист Максим Городецкий. Высокий молодой человек с несколько длинными волосами и интересной бледностью, он любил изображать из себя человека, видавшего виды и разочарованного жизнью. Он пытался ухаживать за Милой и даже как-то бывал у Егоровых по четвергам, но Капитолина Сергеевна довольно быстро пресекла поползновения недоучившегося студента.

– Увы, друзья, – вел он речь перед собравшимися, – прошедшие события совершенно четко показали всю нелепость российских порядков.

– О чем вы, дружище, – прервал его Зданкевич, разливая вино по стаканам, – дело в том, что нелепых порядков в России так много, что я просто теряюсь…

– Посудите сами, господа, – отвечал тот, – перед самой войной в Артур прибыл представитель нашей вырождающейся династии! И что же, прошло всего две недели после нападения японцев, и он уже получил два ордена и следующий чин! В связи с какими заслугами, я вас спрашиваю? Уж не за то ли, что он терроризирует весь город своим браунингом, вместо того чтобы воевать с японцами! А последнее известие, ему дали под командование крейсер, затерев более достойных офицеров, а он, нет бы выйти в море, устроил нападение на склады КВЖД. Ну, каково!

– Да уж, – пробурчал прапорщик, – кому-то чины и ордена, а кому-то лямка…

– Вы знаете, господа, – продолжал воодушевленный Подгородецкий, – а он ведь приходил к нам на почтамт.

– Кто он?

– Да великий князь! Тоже знаете, грозил браунингом…

Мила, отставив в сторону чашку, слушала своего бывшего поклонника со странным чувством. Раньше его язвительные нападки на существующие в России порядки казались ей очень смелыми и правильными, но теперь они не доставляли ей ни малейшего удовольствия.

– Простите меня, Людмила Сергеевна, что не слишком хорошо выскажусь о вашем родственнике, но он вел себя в присутствии этого великосветского хама совершенно недостойно. Впрочем, это неудивительно. Люди наши боятся власти, а их высочество пришел к нам в сопровождении жандарма. Но это все же не повод так лебезить перед сатрапами! Мне стоило немало труда противостоять их произволу, но…

– Вы лжете!

– Что, простите? – оратор удивленно посмотрел на прервавшую его девушку.

– Вы лжете, – твердо повторила она, – мне хорошо известны события, о которых вы рассказываете. К тому же именно Ефим Иванович принял вас на службу, и вам, Максим, должно быть стыдно так о нем говорить!

– Людмила Сергеевна, лишь мое безусловное уважение к вам мешает мне… неужели вы думаете, что ваш зять рассказал бы вам, как все было на самом деле, рискуя выставить себя в невыгодном свете?

– Максим, а помните тот вечер, когда у наместника был бал? – вдруг неожиданно спросила она его.

– Э… о чем вы? – смешался телеграфист.

– Вы же пошли меня тогда провожать? – продолжала Мила, пристально смотря на него. – Я сразу не вспомнила, а теперь помню совершенно отчетливо, это были вы!

– Не понимаю!

– Вы подлец, Максим! – взволнованно сказала девушка и, неожиданно поднявшись, отвесила своему бывшему ухажёру оплеуху.

– Вах, маладец! – неожиданно громко прозвучало от двери.