Взгляды

Этот принцип построения партии с момента своего провозглашения и до настоящего времени имеет как своих сторонников, так и противников. В начальный период существования РСДРП противником этого принципа был Ю. Мартов, позднее к нему присоединился и Плеханов, выступивший со статьей "Централизм и бонапартизм". В статье этой он писал: "Централизм – это мертвая петля на шее партии, это бонапартизм, если не абсолютная монархия старой, дореволюционной манеры".

Одним из решительных противников демократического централизма был до 1917 года и Л.Д.Троцкий. Вступив в большевистскую партию, он принял этот принцип, но в 1923 году, в своей брошюре "Новый курс" постарался развить его демократическую сторону. Возможно, что если бы его толкование демократического централизма было принято партией, ей удалось бы построить социализм "с человеческим лицом". При Сталине же этот принцип действительно довел партию и страну до еще большей централизации, чем монархия старого образца.

В книге воспоминаний "Моя жизнь", изданной в Берлине в 1930 году, Л.Д. Троцкий дал характеристику основных принципов построения большевистской партии и изложил первоначальную историю ее заражения ядом бюрократизма. Он писал:

"Октябрьскую победу подготовила и обеспечила большевистская партия. Она же построила советское государство, вправив ему крепкий костяк. Перерождение партии стало причиной и следствием бюрократизации государства.

Внутренний режим партии характеризовался методом демократического централизма. Сочетание этих двух понятий не заключает в себе ни малейшего противоречия. Партия зорко следила не только за тем, чтобы ее границы оставались всегда строго очерченными, но и за тем, чтобы все те, кто входил в эту границу, пользовались действительным правом определять направление партийной политики. Свобода критики и идейной борьбы составляли неотъемлемое содержание партийной демократии. Нынешнее утверждение о том, будто большевизм не мирится с фракциями, представляет собой миф эпохи упадка. На самом деле история большевизма есть история борьбы фракций. Да и как могла бы подлинная революционная организация, ставящая себе целью перевернуть мир и собирающая под свои знамена отважных отрицателей, мятежников и борцов, жить и развиваться без идейных столкновений, без группировок и временных фракционных образований?… Дальнозоркости большевистского руководства удавалось нередко смягчать столкновения и сокращать сроки фракционной борьбы, но не более того. На эту кипучую демократическую основу опирался Центральный Комитет, из нее он почерпал смелость решать и приказывать. Явная правота руководства на всех критических этапах создала ему высокий авторитет, этот драгоценный моральный капитал централизма. Режим большевистской партии, особенно до прихода к власти, представлял, таким образом, полную противоположность режиму нынешней секции Коминтерна с их назначенными сверху «вождями», совершающими поворот по команде, с их бесконтрольным аппаратным высокомерием по отношению к низам, сервильным по отношению к Кремлю. Но и в первые годы после завоевания власти, когда партию прохватило административной ржавчиной, каждый большевик, не исключая и Сталина, назвал бы злостным клеветником того, кто показал бы ему на экране образ партии через 10 – 15 лет. В центре внимания Ленина и его сотрудников стояла неизменно забота об ограждении большевистских рядов от пороков, связанных с властью. Однако, чрезвычайное сближение, отчасти прямое слияние партийного аппарата с государственным нанесло уже в те первые годы несомненный ущерб свободе и эластичности партийного режима. Демократия сжималась по мере того, как нарастали трудности. Первоначально партия хотела и надеялась сохранить в рамках Советов свободу политической борьбы. Гражданская война внесла суровую поправку в эти расчеты. Оппозиционные партии были запрещены одна за другой. В этой мере, явно противоречащей советской демократии, вожди большевизма видели не принцип, а эпизодический акт самообороны.