«Взгляните на лилии полевые…» Курс лекций по литургическому богословию

Невольно вспоминается другой его вопль с биением себя в лице руками: «Милостиве, помилуй мя, падшаго».

Страданием Своим и смирением Спаситель возносит усмиренного Адама, [254] Своими язвами исцеляет «многолетния язвы» праотца Своего по плоти, [255] древнее горькое вкушение его услаждается ныне вкушением оцта на Кресте, [256] смертию Христовой Адам оживляется. [257]

Несоединимые дали соединяются в Кресте, и с высоты его открывается высота отверстых небес, неудобовосходимая нашими помыслами, райские чертоги и глубины адовых бездн, неудобозримых ангельскими очима. Тут и мысль останавливается и сердце замирает, священный трепет охватывает, и великая тайна, тайна благочестия, венчается чудом. Мучительно и томительно время сопровождает и вмещает в свои рамки эти невместимые часы, когда «тьма бысть по всей земле от часа шестаго до часа девятаго». С высоты Креста слетает семь последних слов умирающего Господа, и ими запечатлевается тайна благочестия, тайна новой жизни, запечатлевается книга живота.

«Кресте Животворящий, ты еси книга живота, запечатленная силой седми словес умирающаго на тебе Животодавца»: [258]

1. 

«Отче, отпусти им, не ведят бо что творят».

(Лк. 23, 34).

2. И вслед за сим совершается великое чудо: оправдывается грешный, прощается злодей, верой своей побеждает все и первый входит в рай. Оправдывается не сотворивший ни одного доброго дела, не имеющий никаких заслуг, ни своих, ни сверхдолжных чужих; прощается единой верой и раскаянием. Хулит один разбойник, и славословит и исповедует другой.

«Един же от обешенно, злодею хуляше Его, глаголя: аще Ты еси Христос, спаси Себя и наю. Отвещав же другий, прещаше ему, глаголя: ни ли ты боишися Бога, якоже в том же осужден еси, и мы убо в правду: достойная бо по делом наю восприемлева: Сей же ни единаго зла сотвори. И глаголаше Иисусови: помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Си. И рече ему Иисус: аминь глаголю тебе: днесь со Мною будеши в раи»

(Лк. 23, 39–43). Сие есть второе слово. И, о преславнаго чудесе!..

Крест Христов как бы мерило правды и Божией справедливости, как бы некие весы, стоящие на Голгофском холме. «Трисоставный», «троедревесный», из кипариса, кедра и певка. И се, при этих словах Христовых ровно стоящая нижняя перекладина его в момент сих исповедных слов разбойника благоразумного, как коромысло весов, подымается в его в сторону, показывая ему отверстый Крестом и исповеданием путь в райские обители вечной жизни, а хулящему злодею в адские теснины и пропасти небытия.

«Посреде двою разбойнику, мерило праведное обретеся крест Твой овому убо низводиму во ад тяготою хуления: другому же, легчащуся от прегрешений, к познанию богословия: Христе Боже, слава Тебе». [259]

Посему-то и предано нам от древнего благочестия и предания отец именно такое, осмиконечное изображение Честнаго Креста.

3. И Матери Своей Пречистой и Приснодеве и любимому ученику девственнику обращает он третье слово:

«Жено, се сын Твой»

и

«Се, Мати твоя»

(Ин. 19, 26–27).

4. И далее вопль Его по человечеству:

«Или, или, лима савахфани»

, (Мф. 27, 46; Мр. 15, 34).

5. 

«Жажду!»

(Ин. 19, 28).

6. 

«Совершишася»…

(Ин. 19, 30).

7. 

«Отче, в руце Твои предаю дух Мой»

(Лк. 23, 46).

Таковы седмь слов, так Крестом запечатлевается тайна воплощения, так завершается искупительный подвиг всей жизни. Крестом изменяется все, обновляется мир, и начинается новая жизнь. Древом произошло изгнание из рая, древом вселяемся мы снова в него. Так говорит об этом Златоуст: