Вживленный «Чип контроля»

Само собой, каждый в душе подозревал другого в неискренности. Швец не исключал, что Маша и ее неведомые работодатели придумали какой-то хитрый трюк, но здесь его воображение начинало буксовать… Женщина, которая продолжала называть себя Машей Даниловой, также до конца не исключала того, что за всей этой малопонятной историей могут стоять козни спецотдела МВД. В штат которого, о чем она знала доподлинно, недавно был включен этот рыжеволосый опер Швец (с другой стороны, чем больше она размышляла над такой версией, тем менее она казалась ей правдоподобной).

– Ну что, так и будем торчать здесь до второго пришествия? – подвела Маша итог их достаточно бессвязному разговору. – И дожидаться, пока сюда заявится хозяин этой странной избушки? Предлагаю срочно рвать отсюда когти!

Данилова оказалась резкой, энергичной и предприимчивой особой. Они быстро загрузили в пакет продукты: две буханки черного хлеба в полиэтиленовой упаковке, пару банок ветчины, палку салями, банку тунца, консервированного в собственном соку, и упаковку порезанного ломтиками сыра. В холодильнике было еще до фига снеди. Например, с полдюжины сырых порционных карбонадов. Но они, решив, что до цивилизации отсюда рукой подать, ограничились примерно трехсуточным запасом провизии.

Валера хотел захватить с собой упаковку пива, но Данилова, обозвав его нехорошими словами, заменила пиво на два пакета апельсинового сока.

Они оба были сильно не в духе и, наверное, подожгли бы «избушку», если бы не боялись, что огонь может перекинуться на лес… И тогда мало им не покажется.

Когда они дошли до поворота дороги, неведомо кем проложенной через здешние леса к коттеджу, Валера, повернувшись к дому, еще какое-то время разглядывал его с расстояния, пытаясь понять, что в нем не так. Какая-то важная мысль крутилась у него в голове, но каждый раз ускользала, не позволяя ухватить ее за скользкий кончик.

– Да и хрен с ним! – сказал Швец, и, перейдя на энергичный шаг, принялся догонять ушедшую вперед Данилову.

На их счастье, день выдался не только солнечным, но и по-летнему теплым. Точной календарной даты они не знали, но сошлись во мнении, что находились, опоенные каким-то наркосодержащим зельем, в полной отключке от пяти до семи суток… А это означает, что уже настал летний месяц июнь.

Маша шла налегке, в своих удобных туфлях на низком каблуке и лиловом жакете поверх лазоревого топа. Швец тащил под мышкой довольно увесистый пакет с провизией. Комарья и прочего гнуса в здешних лесах, к счастью, пока не наблюдалось; но не исключено, что мелкие кровососы примутся за них с наступлением сумерек. По обе стороны проселка сплошной стеной стоял лес: мохнатые разлапистые ели, бронзовые сосны, а также, выделяясь своим светлым обличьем промеж хвойных деревьев, тонкие стройные березки. Местами лес вокруг них выглядел как сказочный бор. Так все для них и происходило, как в русских народных сказках: чем дальше, тем страшнее.

Прикрыв ладошкой глаза, Маша посмотрела на дневное светило, потом уверенным тоном сказала:

– Времени, считай, уже два пополудни.

Валера, мысленно согласившись с ней, поинтересовался:

– Послушай… а как тебя зовут на самом деле?

– Маша Данилова.

– Ну и упрямая же ты! – косо поглядев на нее, заметил Швец.

– Да уж какая есть.

– Ладно… Скажи хоть, сколько тебе лет? Даниловой, я в курсе, двадцать восемь. Глебовой около тридцати. А тебе?

Кстати, вопрос был непраздный. Валера ведь по-прежнему почти ничего о ней не знал. Куратор отказался знакомить Швеца с личным досье этой дамочки, сказав, что эта информация может ненароком повредить их будущим контактам. Иногда Валере казалось, что ей как минимум тридцатник, а иногда, как вот сейчас, когда на ее лице нет и грамма косметики, что она несколько моложе и что ей, наверное, около двадцати пяти.

Данилова, бросив на него ироничный взгляд, сказала:

– Швец, а ведь ты не джентльмен…

– Согласен. Ну так сколько тебе годков?

– Приличные мужчины не задают дамам такие вопросы.

– А кто тебе сказал, что я – «приличный мужчина»? – усмехнулся Валера. – Я российский мент… вот кто я такой!

– И такой же прилипчивый, как все менты! Ладно, все равно ведь не отстанешь… Допустим… двадцать шесть.

Швец перебросил пакет с продуктами в другую руку.

– Ну вот, – сказал он, – а косила под тридцатилетнюю, когда «под Глебову» работала!

– Ты тоже, Щвец, косил под умного, а на деле оказался…

– Полным кретином.

Она как-то невесело улыбнулась:

– Ты сам, Валерий, это сказал.

Пройдя по лесной дороге около километра, они вышли к какому-то подобию развилки. Перед ними, как своеобразный барьер, открылся заросший камышами и, судя по всему, топкий берег речушки, ширина которой достигала здесь примерно пятнадцати метров. Дорога в этом месте раздваивалась, как бы распадаясь на два рукава. Можно повернуть направо и топать по проселку параллельно берегу реки. А можно и налево, где между опушкой леса и берегом речки проложен еще один проселочный путь…