Взять Чумазого!

Удостоверившись, что хозяин увлёкся писательским делом по уши, я открыл дверь и прошмыгнул в коридор. На втором этаже не было ни души, ещё бы, видимо, вся нечисть отправилась на сходку в большом зале. Я поспешил к лестнице, протирая глаза кулаками и хлопаньем по щекам прогоняя остатки сонливости.

Чтобы не терять времени, скатился по перилам на первый этаж и вскинул револьвер. Бегло осмотрел коридор, за которым располагалась входная дверь. Там стояла вооружённая охрана бандитов во главе с Робиком, но они интересовали меня меньше всего.

Охранники пикнуть не успеют, как я ворвусь в зал и заставлю собравшихся там бандитов сдаться. Перед глазами уже стояли перепуганные рожи Чумазого и Жорика, когда они увидят заряженный револьвер. Ну а потом, когда я обезврежу глав этого преступного синдиката, нужно будет каким-то образом вызвать группу захвата. Надо сказать, что обстоятельства складывались крайне удачно для меня!

Я набрался духу, подскочил к дверям и вышиб их, словно ковбой, заходящий в салун с револьвером наперевес. Внутри зала, за столом, шёл оживлённый спор, стоял дым от сигарет и сигар, а крепкий сивушный запах дешёвого алкоголя мог сбить с ног. Все до единого черти и горгульи замерли и уставились на меня.

Вроде бы бандиты были захвачены мною врасплох, но вместо удивления на их мордах к потолку взлетел громкий хохот.

— Всем оставаться на своих местах, жандармерия Ночграда! — громко объявил я.

Для пущей уверенности я направил револьвер в потолок, желая произвести предупредительный выстрел, спустил курок, и… Ничего не произошло.

Палец нажал спусковой крючок, сработал ударно-пусковой механизм, провернулся барабан, но я услышал только лишь щелчок. Нажал ещё раз, затем ещё. Грозный револьвер сорок пятого калибра беспомощно щёлкал, будто заряженный пистонами.

Суровые слова «вы арестованы по подозрению в незаконном изготовлении, хранении и распространении наркотических веществ» так и остались несказанными.

— Отличная работа, Ивич, — сухо сказал Жорик, впиваясь в меня презрительным взглядом, его зрачки сузились, как у кошки в темноте.

Я не поверил своим глазам — за спиной горгульи стоял тот самый домовой, который остался в номере писать заявление.

— Про него ты говорил, Чумазый? — Горгул повернулся к Петко Ивичу.

— Про него, — ответил Чумазый, пятачок которого уже был выпачкан в ладбастровом порошке.

— Действительно, крепкий чертяка! Но не сказать, что умный…

Я не поверил своим глазам — это говорил обо мне тот самый вампир, вместе с которым мы ехали в поезде к станции «Хмурые Болотца».

— Берём, — отдал распоряжение Чумазый, грохнув кулаком по столу.

Я совершенно растерялся, в голове всё перемешалось, мысли путались и набегали одна на другую. Как будто откуда-то издалека я услышал, как грохнула дверь за моей спиной.

Но не успел я обернуться, как получил автоматную очередь меж лопаток. Ноги подкосились, я выпустил револьвер, металлически брякнувший об пол, и завалился рядом.

Глава 9 Санитар и вопросы, вопросы, вопросы…

— Ни с места! Вы все арестованы… — еле шевеля языком, выдавил я.

Это были первые болезненные слова после того, как вернулось сознание. Где я? В последний раз, кажется, был в большом зале, на первом этаже в гостинице домового на пике Панчича, когда меня пристрелили. Или не был? Нет-нет, точно был…

— Конечно, арестованы, голубчик, — ответил мне ровный, умиротворяющий голос. — Вы только лежите спокойнее, а то мы вам никак капельницу не поставим.

Я повернул голову, но увидел лишь блёклый и размытый силуэт. Зрение не успело полностью восстановиться, хотя я был крепко подготовлен в академии и имел твёрдое «отлично» на курсах выживания нечисти. Но курсы курсами, а даже лучший офицер ночградской жандармерии спасует, получи он такое количество пуль в упор…

— Какой у него пульс?

После некоторой паузы раздался ответ:

— Пульс в норме, доктор!

Я перевёл взгляд и увидел второй размытый силуэт. Мне показалось или слова принадлежали не чертям? Тембр голоса был неестественным, что ли…

— Какое у нас давление? — взволнованно спросил тот, кого назвали доктором.

У него был подозрительно высокий для чёрта голос, но образованность чувствовалась. Второй, напротив, говорил самым типичным чертячьим голосом, но его интонация — голос будто принадлежал мертвецу.

— Верхнее выше зоны допуска…

— Поправить, Викентий! — крякнул врач.

Мне казалось, что голоса слышатся будто бы из-под толщи воды. Я попытался поднять лапы, чтобы хорошенечко протереть глаза, но тщетно. К запястьям словно привязали пудовые гири. Стало быть, мне действительно хорошо досталось…

— Ладно, одну дозу внутривенно! — распорядился безымянный.

— А?

— Одну дозу внутривенно, дубина ты бездушная!

— Так и запишем, одну дозу внутривенно, сейчас прокапаем…

Дальше слова обрывались. Наверняка собеседники продолжили свой медицинский разговор, но у меня в ушах повисла звенящая тишина. В области запястья больно кольнуло, лапа онемела от предплечья до самых когтей. Потом необычное тепло растеклось по телу, поднимая шерсть дыбом. Я чувствовал каждый волосок…