Взять живым!

Василий пошел ко взводу Щеголева, разглядывая в бинокль окружающие поля и фольварки. Траншей было много, все старые, припорошенные снегом, – давно подготовлены. Солдат в траншеях не оказалось. Только у сараев, у стогов сена, в отдельных домиках мелькали зеленые фигурки. «В замаскированных дотах гарнизоны в полной готовности, полевых войск пока нет, – делал выводы Ромашкин и наносил все на карту. – Они нас, конечно, заметили. Понимают – мы разведка, и не стреляют, чтобы скрыть свои огневые точки. Но какие-то меры для нашего истребления они предпримут».

Василий не дошел до взвода автоматчиков – там началась перестрелка. По кювету Ромашкин побежал вперед. Лег за дерево рядом со Щеголевым и стал стрелять короткими очередями по реденькой цепи, которая то ложилась, то опасливо шла вдоль дороги. Вдали стояли два грузовика.

– Этих-то мы положим, – спокойно сказал Щеголев, тщательно прицеливаясь и стреляя по гитлеровцам. – А потом?..

– Скоро батальон подойдет, – успокоил Ромашкин.

Автоматчики стреляли метко, и половина зеленых фигурок вскоре уже не поднималась. Оставшиеся в живых отступили назад к грузовикам.

– Беречь патроны! – крикнул Щеголев автоматчикам и, достав кисет и кресало, стал закуривать.

Вдруг сзади, у моста, бухнули взрывы гранат и затрещали автоматы. Ромашкин вскинул бинокль. На мосту дымилась разбитая машина, от нее убегали к лесу уцелевшие фашисты. Неподалеку остановилась колонна грузовиков, из кузовов выпрыгивали немцы. Их было не очень много, видимо, они охраняли груз.

– Ну, вот и там началось, – сказал Ромашкин и, прежде чем уйти, велел Щеголеву: – Держись здесь, сколько сможешь. А если попытаются тебя отрезать, отходи к нам. Будем держать мост.

Ромашкин позвал Шовкопляса и побежал назад.

– Мы решили на всякий случай на мосту завал сделать, – доложил Рогатин. – К вам в спину-то пропускать нельзя было.

– Правильно сделал, – одобрил Ромашкин и приказал: – Ну а теперь всем в немецкие окопы – и готовьтесь к тяжелой драке.

Василий спустился в траншею, вырытую немцами для обороны моста. Мокрая, жидкая земля на стенах липла к одежде, но дно оказалось твердым, предусмотрительные немцы сделали отводы для воды.

– Пролеткин, тащи из домика гранаты, патроны – все, что там есть, пригодится. Жук, где батальон?

– Сейчас запрошу. – Поговорив со штабом, он доложил: – Застрял батальон, товарищ старший лейтенант, около Хенсгишена, застопорился там, где наши танкисты в пивнуху снаряд засадили.

– Да-а? – тревожно протянул Ромашкин.

Положение разведотряда осложнялось. Если раньше, в движении, он мог уклоняться от боя и ускользать от врагов, то теперь его наверняка попытаются окружить и уничтожить. А уходить нельзя: мост надо удерживать, он очень пригодится полку.

Справа послышались взрывы – по автоматчикам уже били из минометов. «Понятно, минометы поставили на запасные позиции и теперь дадут нам прикурить», – отметил Ромашкин.

Подошел Голубев. Несмотря на огонь из автоматов, он все же успел порыться в машине, подорванной на мосту.

– Что там? – спросил Василий.

– Железяки, – разочарованно ответил Голубев. – И эти, как их, ну, блины такие железные, мины против танков.

– Пригодятся! – обрадовался Ромашкин. – Голощапов и Хамидуллин, набросайте мины на той стороне перед мостом, могут и танки появиться. Да осторожно, берегом прикрывайтесь!

Голощапов, как всегда, недовольно заворчал себе под нос:

– Легко сказать – набросайте. Машина еще дымится. Подойдешь, а она рванет. Набросайте!..

– Это резиновые баллоны дымят, – сказал Голубев. – Разрешите мне, товарищ старший лейтенант? Я там все знаю.

– Давай, дуй, раз ты такой прыткий, – усмехнулся Голощапов, поглядывая на командира: что он скажет?

Ромашкин хорошо знал старого ворчуна. Потакать ему нельзя, а в разговор втянешься – тоже ничего хорошего не жди. Поэтому Василий молчал, разглядывая в бинокль опустевшие грузовики. Голощапов, ворча, поплелся за Хамидуллиным.

Через полчаса фашисты пошли в атаку. Сзади, из Инстербургского укрепленного района, ударили минометы и пушки. Несколько снарядов угодило в реку, вскинув фонтаны воды и обломков льда.

Разведчики выпустили вражеских солдат из леса, позволив им выйти на чистое поле. Немцы, подозревая, что их специально подпускают, шли медленно, с опаской, готовые залечь. Команды офицеров подгоняли солдат. Едва атакующие вышли на асфальт, как затрещали наши автоматы. Гитлеровцы, все, кто уцелел, свалились в кювет, убитые остались на дороге.

– От так, приймайте прохладитэльну ванну, – сказал Шовкопляс, вспомнив, как сам бежал по кювету, заполненному жидким снегом и водой. – Куды? Купайся, фриц! Купайся! – приговаривал Шовкопляс, стреляя в тех, кто высовывался из кювета.