Взять живым!

– Война закончится через несколько дней. Все вернутся к своим фрау и детям. Люди будут работать, отдыхать. – Взглянув на большой живот собеседника, Ромашкин подумал: «Он определенно обжора» – и добавил: – Все будут есть вкусную пишу: курица, гусь, поросенок. Хорошо! Кофе, шнапс, сигары. А вы будете мертвый. Вас снимут с веревки и закопают. Товарищи будут считать вас трусом и самоубийцей. Никто не узнает, что мы вас повесили.

Немец смотрел исподлобья. Ох, если бы сейчас ему развязали руки, он разорвал бы Ромашкина!

Как заставить его говорить? Время шло, грохот боя в городе не умолкал. Скоро сюда придут наши войска, а Гитлер удерет из-под носа! И Ромашкин продолжал искушать пленного:

– Но вы можете остаться живым.

Эсэсовец с недоверием посмотрел ему в глаза.

– Что я должен для этого сделать?

Ромашкин схитрил:

– Мы должны уйти к своим. Но здесь всюду сильная охрана. Если выведете нас из этого района, мы вас отпустим.

– Не обманете?

– Даю слово офицера.

– На вас форма немецкого офицера, а наши офицеры умеют держать слово.

– Русские тоже.

Немец с любопытством посмотрел на него и признался:

– Первый раз вижу живого русского офицера.

– Вы согласны?

–Да.

– Но если попытаетесь обмануть, первая пуля вам.

Ромашкин достал пистолет из кобуры. Сказал, чтобы развязали пленному только ноги. Затем вывел его в зал. Остановились у окна. Рядом наготове стояли все разведчики. Василий стал быстро задавать вопрос за вопросом:

– Где несут охрану караулы?

– На всех улицах, которые сюда подходят. Крайние дома квартала превращены в крепости.

Ромашкин посмотрел на темные силуэты зданий. Оказывается, он с разведчиками по туннелю проник в центр квартала, оцепленного эсэсовцами.

Немец между тем продолжал:

– Второе кольцо охраняет рейхсканцелярию снаружи – ворота и входные двери. Оба кольца – это батальон СС. Наш эскортный батальон дежурит внутри здания.

– Где был ваш пост?

– В этом крыле канцелярии. – Эсэсовец кивнул на самый ближний край дома.

– Черт возьми! Мы, оказывается, вторые сутки находимся рядом с Гитлером! – сказал Ромашкин спокойно, чтобы немец по интонации не уловил его радости. – Значит, вы стояли у входа в бомбоубежище. А кто охраняет двери, выходящие в сад?

– За каждой из них стоят четыре парня из батальона СС.

– Где размещается свободная смена?

– Они спят на первом и втором этажах в бывших служебных помещениях. Сейчас дом пустой. Все генералы—в бетонных бункерах под землей.

– А где самолет Гитлера?

– Поверьте, я не знаю. До 24 апреля он был на аэродроме Гатов, но этот аэродром уже не действует. Я говорю правду. Двадцать пятого мы собирали население и подготовили уличную магистраль как взлетную площадку. Когда рассветет, увидите – вон там срубленные деревья и сваленные столбы. Мы убрали все, что может помешать взлету. На эту улицу уже садился один самолет. Прилетел генерал фон Грейм. Самолетом управляла его жена – Ханна Рейч. Она прекрасная летчица-спортсменка. Говорят, генерал Грейм будет назначен главнокомандующим воздушными силами вместо рейхсмаршала Геринга.

– Где самолет Ханны Рейч?

– Он где-то здесь замаскирован. Генерал фон Грейм не улетал, он у фюрера.

Эсэсовец стал пояснять, как пройти по дворам, чтобы выбраться из этого района. Однако Ромашкин его не слушал. Он уже думал о последующих действиях. «Через охрану в подземелье не пробиться. Самый удобный момент для захвата Гитлера – во время посадки в самолет. А если мы не справимся с охраной? Их все равно будет больше, чем нас. Правда, на нашей стороне внезапность. Хорошо бы схватить его и улететь на этом самолете. Но никто из нас не имеет понятия об управлении самолетом. Значит, Гитлер улетит? Этого допустить нельзя! Следовательно, встает такая ближайшая задача: разыскать самолет Ханны Рейч и вывести из строя мотор. Но сделать так, чтобы немцы об этом не знали. В решающий момент он не сможет улететь и попадет в руки наших. Они уже близко. Но как испортить мотор? Как пробраться к самолету и скрыться незамеченными?»

– Когда мы пойдем? – спросил Краузе.

– Обстоятельства изменились, придется задержаться.

– Обманули? – с укором сказал гитлеровец.

– Почему вы так думаете? Вас же не собираются вешать.

Василий пересказал разведчикам все, что узнал от пленного.

– Давайте думать, как быть дальше. Рогатин, отведи пленного в ванную и уложи, пусть лежит.

– Может быть, я его кокну? – спросил Вовка. – Что с ним возиться? Будет только мешать.

Это был самый верный и простой выход. Пленный действительно станет обузой, если водить его за собой,' он может удрать, улучив удобный момент. Ромашкин ненавидел фашистов, убивал их беспощадно в открытом бою. Но убить пленного не позволяла совесть. «Наивные все же мы, русские, – думал он. – Нас тысячами истязали в лагерях, умерщвляли в душегубках, и может быть, этот самый фашист стрелял в наших женщин и детей, а я не разрешаю его уничтожить». Но как Василий ни старался себя разозлить, ничего не вышло. Вид беззащитного связанного человека его обезоруживал.

– Нет, – сказал он Голубому, – не нужно. Отведите его в ванную. Потом видно будет.