Взятие Крутоторска

Олег Смолев и тут к ней отнёсся по-особому, преподнёс альбом «Русский портрет». Она оторваться не могла от этой книги. Почему-то больше всего её впечатлили работы художницы Серебряковой. Так вот она какая Зинаида Серебрякова, о которой когда-то говорил ей ухтинский Аркадий Елизарович. У Серебряковой замечательное женское лицо с такими выразительными глазами. Автопортрет. Всё так просто: женщина расчёсывает гребнем волосы, а взор не оторвёшь. Портреты её детей, очень похожих друг на друга и на неё. И тоже такие выразительные глаза. Вот ей бы научиться так передавать состояние души человеческой через глаза. Между прочим, Зинаида Серебрякова художественной академии не кончала, а сама овладела живописным мастерством. Талантливая. Значит, можно и так стать художником.

На субботу и воскресенье уезжала иногда Даша в свой Юрьянский район к матери. Заманила как-то с собой Таю. Та стосковалась по деревне, по лесу. Отвести душу, подышать вволю чистым деревенским воздухом. Что может быть приятнее?

В селе Медяны и узнала Тая про себя такое, что доставило ей много тревог и хлопот. Обратила внимание Дашина мать на то, как жадно напустилась Тая на солёные огурцы. Покачала головой. А уж потом Даша материны и свои подозрения высказала ей.

– Наверное, забеременела ты, девушка? Верный признак, когда на солёное тянет.

Конечно, Тая знала, что тяга к солёному бывает у беременных. В Несваричах-то в этом признавались при ней и мать, и соседки. Значит, мать Дашина верно угадала. А у неё позывы на тошноту начались и вот захотелось солёненького. Она сразу поняла, когда и где случилась проруха.

Кто-то будет? А отец – Женька-Жека Тютрин, конечно, в ус не дует. Да и не будет она никому об этом говорить, потому что всё в жизни у неё без него определилось.

Потихоньку выведала Даша о существовании будущего знаменитого диктора, о котором Тайка и вспоминать не хочет. Сама Тая даже старалась не бывать ни около редакции газеты, ни около Жекиного дома. Вдруг встретит его самого. Тогда обнаружится, что она здесь. А так исчезла и исчезла. Пусть думает, что она живёт в Эстонии.

Домой, конечно, изредка писала, что в городе устроилась на завод. ответы присылала сестра Лена. Крупно по-детски исписывала тетрадный лист, перечисляя все несваричевские новости: папа на охоте с мужиками убил кабана, бабушка Анюта захворала, положили в больницу, но даст Бог, оклемается.

Дарья Савельевна переживала за неё. Заботилась по-своему, практично:

– Ты работаешь сидя, значит, отдыхай стоя и наоборот.

Вроде всё просто и понятно. Подчинялась.

Когда беременность скрывать стало уже невозможно и вышла Тая в декретный отпуск, читала библиотечные книги, прохаживаясь в основном около общежития. Ехать домой в интересном положении ей было стыдно. Столько толков поднимется, когда не известен отец будущего ребёнка. Ходила по осеннему скверу, собирала кленовые листья. Заглядывала в магазин. Прикупить пелёнки надо, распашонки. Чепчик и одеялко не стала покупать, потому что синие или розовые потребуются, не знала. Тогда пол ребёнка ещё не умели загодя распознавать медики.

Даша приказала ей сходить к гинекологу. Мало ли. Проверься. Вдруг на удержание надо ложиться. Нынче многие лежат, потому что от физической работы отвыкли.

Так было приятно, что о ней заботится подруга. Сходила в консультацию. На удержании лежать не потребовалось. Конечно, она же девка деревенская, никакой работы не чуралась.

Вот и схватки начались. Даша проводила её до роддома. Тихонько шли, будто на прогулку.

– Всё у тебя будет хорошо, – утешала её подруга.

Разродилась Тая быстро. Конечно, орала, наверное, но не так, как городские недотроги. Мальчишечка оказался росленький, вес 4800.

Хорошо, что парнечёк. Сам себя защитит. А с девками-то вон какие происшествия бывают. К примеру, с ней же самой.

К другим роженицам ломились родственники, требовали принять в передачах запретные гостинцы. А к ней заглядывала только Даша. В дни выписки, да и в обычные дни с улицы кричали ополоумевшие от счастья мужья жёнам о своей любви. А ей было покойно. Кричать некому. Однако до одной поры. Как-то вдруг загремело за окном коронное Жекино:

– Внимание, внимание, работают все радиостанции Советского Союза. У меня родился сын. Партия и правительство поздравляют меня и Таисью Нежданову с появлением первенца. Ур-ра, товарищи!

Тайка засмеялась, выглянула в окно. Расхаживал по тротуару с мегафоном в руках Жека, а рядом с ним толкались редакционные ребята – Олег Смолев, Федя Долгих и даже зав. отделом Костя Федосов. Видно, тяпнули с устатку и понеслось. А когда узнали, что она в роддоме, двинулись в роддом.

Тая помахала им рукой, а потом сделала знак пальцами: всё, мол, нормально, уходите. Но они, видимо, успели хорошо заложить за воротник и требовали подробностей. Рвали у Жеки мегафон. Каждому хотелось сказать Тае ободряющие слова. Пришлось на обрывке обёрточной бумаги написать: «Спасибо! Мальчик 53 см, вес 4800. Всё хорошо. Ещё раз спасибо!»