Взятка. Роман о квадратных метрах

Это и в меня «вселяло» до тех пор, пока я несколько не пообтесался в свободной жизни, почти отвыкнув от мысли, что меня ищут. Я не знал и не мог знать, что розыск мой продолжался, что были полностью установлены все мои связи, что появись я в нашей с мамой старой квартире, в квартире на Соколе, в загородном доме – повсюду меня окружали бы соседи, ожидающие выполнения возложенной на них органами правосудия миссии стукачей. Я не знал этого, но догадывался, хотя осторожность моя стала далека от прежней. Вопреки всему, что ожидало меня при попытке навестить старые, родные моему сердцу места, я все же мечтал об истинной, полной свободе, то есть с нормальными документами, в нормальной одежде, в кругу семьи и не в этой стране. Мысль о Бельгии, где ожидала меня моя семья, все больше не давала мне покоя. Но нужны были деньги, много денег, для того, чтобы выправить себе документы, пробраться на Украину, а оттуда в Польшу и дальше. В свободное от работы время я гулял в ближайшем леске, наслаждался весной, новой жизнью, которая мощно перла из земли, из каждого пенька, впервые в жизни увидел подснежники, долго смотрел на них сквозь застилающие глаза слезы. Взлететь на тридцать первый этаж, ездить в лимузине, иметь все, что вожделеешь, и так стремительно, так больно удариться оземь!

Мои голоса давно уже не беспокоили меня, и порой мне бывало жаль, что совершенно не с кем поговорить. Тогда я вспомнил про свой диктофон и доверил свои воспоминания этой маленькой штуковине. Когда я слышал свой голос, то успокаивался, а порой начинал спорить сам с собой и, бывало, даже начинал сам на себя орать, раздваиваясь, а то и растраиваясь, что доступно, конечно же (о, я не питал на этот счет никаких иллюзий), только закоренелому шизофренику. Говорят, что признать себя сумасшедшим – это серьезный шаг на пути к излечению, но мне не хотелось излечиваться полностью, так как я понимал, что тогда полностью погружусь в реальность, меня начнет рвать на части депрессия, появится склонность к суициду и я, чего доброго, повисну на суку, не доставая ногами до земли. Умру с пониманием того, насколько мощной силе я пытался противостоять. И разве не показательно, не знаково то, что в одном со мною дурдоме, более того, в одной палате, сидел придурочный говнюк, выдававший себя за Бабурина!