Взлет Андромеды (СИ)

– Что, американская мечта сдулась, не успев родиться? Так тебя не под мост гонят, как в Париже – нельзя в СССР бродяжничать, не иметь работы и жилья, такая вот у нас несвобода. На завод пойдешь, я уже договорился. И отсюда съедешь в общежитие – бесплатное, в отличие от парижской ночлежки.

– Ипполит, ты что, сдурел? Или пьяный?

– Цыц! Мы с тобой, сколько там прожили? А ты, дочка, в выходные можешь приходить, чтобы доложить о своих успехах – а так, учись сама зарабатывать! Отработаешь годик, а там посмотрим.

– Я никуда не пойду! Я не хочу!!

– А куда ты денешься? Закон о тунеядцах – к барышням применяется редко, но никто его не отменял. Откажешься, тебя с милицией трудоустроят, уборщицей или санитаркой. Кто не работает, тот не ест – вот такие мы нехорошие коммунисты, лишаем людей свободы умереть голодной смертью. Да не бойся – завод особый: не детали точить, а электронику монтировать, дело передовое, чистое, и платят хорошо. Передний край науки и техники, туда берут лишь после техникума, как минимум – но Сеню Гольцмана, кто там директорствует, я с тридцать восьмого года знаю, и упросил помочь по старой дружбе, так что, ты меня не подведи!

– Папа! Я же не умею!

– Ничего, научат – было бы желание! У нас не мир капитала, где «ты нам не подходишь – пшел вон, за воротами толпа желающих на твое место», а по-коммунистически, «не умеешь – научим». И если там даже те, кто только из деревни, работать могут – то и ты сумеешь, коль не полная дура. Будешь передовиком производства – через год тебе льгота на поступление в вуз по специальности: человеком станешь, инженером. А окажешься лентяйкой, вылетишь оттуда – пойдешь уже по разнарядке и на работу к которой хулиганье приговаривают на пятнадцать суток. Даже тогда под мостом не поселят, у нас не Париж – а вот бараки с печным отоплением и удобствами на улице в Москве еще не все снесли, что-то оставили как раз для такого контингента лодырей и алкашей.

– Доченька, ну ты не реви! Вот, платок возьми, вытри слезы. И шшшш! – когда отец уедет, мы что-нибудь придумаем. Я тоже попросить за тебя могу, хоть Ивана Сергеевича, хоть Ревмиру Андреевну – думаю, не забыли еще, бывшие соратники. А пока – уж как-нибудь потерпи, перекантуйся. Да, и вещи твои я все сохраню, среди своих спрячу – а отцу мы с Нюрой скажем, что выбросили, как он велел.

Карикатура в журнале «Крокодил».

«Поганки». Изображены молодые люди в «стиляжных» нарядах – корчат рожи и кривляются, принимая непристойные позы.

Разговор в одном кремлевском кабинете.

– Итак, нам надлежит сформулировать Цель. Упаковав в лозунг – от которого даже те советские люди, у кого есть своя дача и автомобиль, будут трудиться по-стахановски и воевать как под Сталинградом.

– Товарищ Елезаров, у нас разговор серьезный! И оргвыводы последуют – истинно ведь, что «без Теории нам смерть». Ваша перестройка показала. Или ваше поколение уже настолько развращено личной собственностью – что не способно как мы, «дан приказ, ему на запад» – и завтра ты уже на польский или японский фронт, как повезет?

– Так я смотрю, принцип материального поощрения и в этом времени применяется очень широко. Значит «развращение», приведшее к перестройке, вызвано все-таки не им?

– А чем же? Не вы ли отметили еще давно, что главное отличие между нами и вами, это приоритет в паре «личное-общее». Если у нас общее безусловно важнее, то у вас паритет – «сколько мне, столько и я».

– Гораздо сложнее. В мое время (еще до Перестройки) по радио крутили песню:

По утрам я спешу на урок
Но за радугой школьного дня
Мой завод, мой завод, мой станок
Очень ждут меня.

И все мои приятели, пацаны во дворе, над этим откровенно ржали. Обычные ребята с заводской, между прочим, окраины – которые уже искренне не понимали, как это можно, отбыв день в школе, с радостью стремиться отишачить еще смену у станка. И я сам тогда, будучи уже советским пионером, читая например «Витю Малеева», удивлялся, что это за такие пионеры, которые даже за дверями школы, дома и в каникулы, нагружают себя какой-то работой. Директором нашей школы был Виктор Иванович, по праздникам он выходил на линейку, надев на пиджак орденские ленточки – там были две «Славы», значит человек воевал геройски, этот орден тыловым не дают. Но кредо его было, «как бы чего не вышло». Плевать, что хулиганы трясут деньги у малышни, а старшекласники торгуют жвачкой, выменянной у иностранцев – главное, что скажут в роно[15]. Человек просто устал и хотел в покое досидеть до пенсии. И эта картина была типичной для того позднего Союза – вплоть до Политбюро.

– Ну и что вы хотите этим сказать? Что вы, «дети», уже настолько не понимали своих отцов?