Взлет и падение ДОДО

Братья взглянули на меня с любопытством и занялись работой. Втроем мужчины, выстроившись в цепочку, перекидали бочки с телеги на паром. Когда они закончили, я достала из мешочка на поясе свинцовую пулю и протянула ближайшему паромщику (младшему) так спокойно, будто для меня нет ничего привычнее такого обмена. Он глянул как-то странно, и я вновь испугалась, что сейчас меня разоблачат. Парень осмотрел пулю, убедился, что она полновесная (от свинца очень легко отщипнуть кусочек), убрал в свой кошель, утер рукавом лоб и больше на меня внимания не обращал. Я сочла это разрешением погрузиться на паром.

Старший брат, установив поровнее последнюю открытую бочку дядюшки Григгза, глянул на меня… и улыбнулся. Зубы у него были серые, но ровные.

Он поймал себя на улыбке, покраснел и отвел взгляд.

Оба гребца были сильные и умелые: неповоротливая лодка легко заскользила поперек течения. Старший брат, сидевший ближе ко мне, избегал моего взгляда, а я то и дело косилась на него, любуясь его уверенными движениями, плавными, несмотря на тяжелую одежду и одуряющую жару. Он, видимо, почувствовал мое внимание, потому что в какой-то момент, между гребками, чуть-чуть повернулся ко мне и – как будто против воли – робко улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. Он снова покраснел и отвернулся. Вот уж чего я не ожидала, так это пуританских заигрываний!

Мы пристали на противоположном берегу, где уже ждали двое мальчишек. Издалека я видела, как они с хохотом брызгают друг в дружку водой, но когда лодка подошла, оба сразу посолиднели. Я позавидовала, что они резвятся в воде – она выглядела заманчиво прохладной. Частокол подходил к реке метрах в пятидесяти по обе стороны пристани, что создавало ощущение суровой решимости: претензия на город без каких-либо признаков самих горожан. Мне предстояло пройти несколько сот ярдов вверх по склону, почти до самой Гарвард-сквер, чтобы добраться хоть до какой-то цивилизации.

Один мальчишка пересчитал бочки с кукурузой и тыквами, удовлетворенно кивнул и побежал в город. Второй помог паромщикам сгрузить бочки на берег. Я вылезла из лодки и в последний раз обернулась на старшего гребца. Он уже смотрел мне вслед, так что взгляды наши опять встретились. И вновь он улыбнулся, и вновь я улыбнулась. Он снова покраснел и тут же отвел взгляд. У меня нет обыкновения строить глазки даже в собственную эпоху. Всего час в этом странном новом мире, а я уже пытаюсь сыграть в Гестер Прин! Как же все сложно!

Я двинулась по грунтовой дороге к поселку, опираясь на лопату, как на палку.

Из всех умений, которые мне пришлось освоить для успеха в этом ВиМНе (времени и месте назначения), самым сложным было воровство. Язык трудности не представлял: переселенцы съезжались в Бостон со всей Англии, а в то время английские региональные говоры отличались даже сильнее, чем теперь. Освоиться с бытовыми деталями тоже оказалось довольно просто. Я нашла школу верховой езды и села на лошадь впервые с десятилетнего возраста, хотя была почти уверена, что здесь мне это не понадобится. Поездка в историко-этнографический музей «Плимутская плантация» воспринималась почти как шпаргалка, плюс я посетила Американское крыло Бостонского музея изящных искусств. Костюмерная мастерская, обслуживающая бостонские театры, дала нам в аренду комплект колониальной одежды: сорочку, корсет, нижнюю юбку, верхнюю юбку, жакет, чулки, пояс, воротник, чепец – так что я застегивалась и зашнуровывалась, пока не научилась делать это быстро. Я зазубрила и отрепетировала вслух определенные отрывки из Женевской Библии (очень популярной у пилигримов), а также прошла ускоренный курс ориентирования по звездам у эмтишного аспиранта. Тристан дал ему подписать соглашение о неразглашении и заплатил очень прилично с условием, что тот не будет задавать вопросов. Этот аспирант стал первым из тех, кого мы позже стали называть ЭПИТами – экспертами по исторической тематике. В дальнейшем мы брали их в штат, чтобы обучать дейцев необходимым навыкам.

Все это было несложной задачей по сравнению с главным: придумать, как украсть книгу из-под носа владельца. Во-первых, мне предстояло переступить через собственные моральные принципы. А потом – понять, как это сделать. В отсутствие надежных разведданных Тристан предложил пять вариантов, и я заучила их пошагово. Все они представлялись идиотскими. Особенно теперь, когда я была на месте.