Взлёт и падение. Книга первая. На высоте.

Поужинали. Всё та же Люся унесла подносы и ещё несколько раз без видимой причины заходила в кабину. То справлялась о погоде в Краснодаре, то о температуре за бортом. Она обращалась к командиру – этикет есть этикет, но Васин кивал на Доронина. Дескать, командир сейчас он, раз в левом кресле сидит. А тот довольно равнодушно отвечал ей и отворачивался.

– Нравишься ты ей, – сказал Герард стажёру. Тот равнодушно пожал плечами.

– Мы все кому-то нравимся, – философски ответил за Эдуарда механик.

– Саня, сколько ещё лететь осталось?

– Через час двадцать будем на месте. – Погоду не слушали?

– Сейчас послушаем, – ответил Васин и включил КВ-станцию, настроив на региональный канал, который беспрерывно передавал погоду всех южных аэропортов.

Сквозь треск и шорохи эфира просочился женский голос, сообщающий метеоусловия: облачность, видимость, ветер, температура… Доронин с Пашкой закончили писание бумаг и тоже стали вслушиваться.

– Плюс пятнадцать, – вздохнул механик. – Это ночью. А днём? Живут же люди!

– Ты лучше послушай, какую видимость дают. Тысячу двести. А вылетали – больше десяти было.

– А какой у нас запасной? – засуетился Пашка и стал замерять остаток топлива.

– Сочи. Там хорошая погода.

Штурман доложил, что попутный ветер стихает, и скорость упала до 830 километров.

– Ну и ладно, – принял к сведению Васин, – хорошим людям некуда торопиться.

И в это время резко постучали в кабину. Пашка открыл дверь, и снова вошла Люся, но не уверенная в себе, хозяйка салона, а какая-то испуганная.

– Герард Всеводолович, рожает!

– Кто? Штурман? – шутливо спросил он, не вникнув в суть доклада. – Он не может.

– Шуточки вам. Пассажирка у нас рожает.

Такого ещё не было. То есть и раньше, случалось, рожали в самолётах, но у них не было.

– Она что же, совсем рожает? – уточнил Васин. – Подождать не может?

– Товарищ командир! – укоризненно произнесла девушка. – Не совсем не рожают. Схватки у ней начались.

– Вот это номер! – отвисла челюсть у Устюжанина. – А какого хрена она в самолёт полезла, если ей в роддом нужно?

– Вот этого я не знаю, – отмахнулась проводница и запричитала: – Товарищ командир, что делать?

– Принимать роды, – неуверенно проговорил Васин и посмотрел на механика.

– Кому? – ахнул Пашка. – Нам что ли? Ну и рейс подсунули!

Обычно в каких-то щекотливых ситуациях возникающих во время полёта в салон посылают разбираться механика, и Пашка решил, что Васин его сейчас и пошлёт. Он заныл:

– Командир, я лучше сам рожу, но роды не буду принимать. Пусть ждет до посадки.

– Люся, среди пассажиров врачи есть? – принял решение Васин.

– Есть, мы уже выяснили. Но один зубной, а другой ветеринар.

Пашка, сообразивший, что роды принимать его не пошлют, обрёл чувство юмора.

– Там, откуда дети появляются, не зубы растут, – рассудил он.

– Резонно, – согласился командир. – Но других нет. Люся, привлекай зубника. И ветеринара тоже. Они клятву Гиппократа давали, – привёл он, как ему показалось, веский аргумент.

– Ветеринар – вряд ли, – усомнился Доронин.

– Штурман, свяжись с Краснодаром, обрисуй ситуацию. Пусть скорую помощь к трапу подадут. Ну и всё остальное, что там положено. Когда начнем снижаться?

– Через полчаса.

– Понятно. А ты, Люся, из старых женщин привлеки кого-нибудь. Которые уже рожали. Они всё знают. Поняла? Другого выхода нет. Ну, иди, иди, командуй там.

– Боюсь я, Герард Всевдлч, – захныкала девушка.

– Иди, иди, милая. Не бойся. Тебе тоже предстоит это. Делай, как я сказал.

Люся вышла. Но минут через десять снова появилась в кабине. Все головы повернулись в её сторону.

– Рожает. Около неё две женщины и этот… ветеринар. Но он только у оленей роды принимал. Ой, что делается! Пассажиры уже и пелёнки нашли. Мы горячую воду приготовили…

– Ну и хорошо, – прервал её Васин. – Ступай в салон, мы сейчас снижаться начнём.

– До аэродрома – двести тридцать, – проинформировал штурман. – Через три минуты расчётное снижение.

Быстро прочитали контрольную карту перед снижением. Далёкий голос диспетчера приказал сразу снижаться до эшелона перехода. Им давали зелёный свет.

– У нас видимость девятьсот метров, туман. Синоптики прогнозируют ухудшение. Ваш запасной?

– Запасной – Сочи, – ответил за штурмана Васин. – Но мы намерены садиться у вас при любой возможности. На борту нештатная ситуация.

– Извещён, – коротко ответил диспетчер. – Погода пока позволяет, но туман быстро сгущается.

Выключили большой свет, прибрали режим двигателям. Самолёт со скоростью 15 метров в секунду устремился к земле. На высоте трёх тысяч вошли в рыхлую облачность. Началась слабая болтанка. Доложили высоту эшелона перехода.

– Видимость на полосе 800 метров, – ответил диспетчер подхода. – Работайте с кругом.

Диспетчер круга подтвердил видимость и приказал снижаться до 500 метров к четвёртому развороту. Переставили давление на аэродром посадки и продолжили снижение. Земли не видно, внизу плотная пелена тумана. Теперь полетом полностью распоряжались лётчики. Систему управления самолёта штурманом отключили. Он сейчас мог корректировать курс, подавая команды.

– Пятьсот заняли, – предупредил Ипатьев. – До третьего разворота три.